Жюль Верн - Михаил Строгов

Человек, которому принадлежал веселый голос, говорил по-русски, но с иностранным акцентом, а его более сдержанный собеседник отвечал тоже на русском языке и тоже ему не родном.

— Как, — удивлялся первый, — вы — и на этом судне, дорогой собрат, вы, кого я видел на императорских торжествах в Москве и лишь мельком — в Нижнем Новгороде, неужели это точно вы?

— Я самый, — сухо отвечал второй.

— По правде говоря, я никак не ожидал, что вы последуете за мной, и почти по пятам!

— Я не следую за вами, сударь, я вам предшествую!

— Предшествую, предшествую! Пусть уж лучше мы будем шествовать бок о бок, нога в ногу, как два солдата на параде, и, если угодно, давайте хоть на время условимся, что ни один не будет опережать другого!

— Напротив, я буду вас опережать.

— Это мы увидим, когда достигнем театра военных действий; а до той поры — какого черта! — будем попутчиками. Потом у нас еще будет и время и случай стать соперниками!

— Врагами.

— Пусть врагами! В ваших словах, дорогой собрат, есть точность, которая доставляет мне особое удовольствие. С вами, по крайней мере, знаешь, что почем!

— А что в этом плохого?

— Ровно ничего. Поэтому и я в свой черед хотел бы уточнить наши взаимные отношения.

— Уточняйте.

— Вы направляетесь в Пермь… как и я?

— Как и вы.

— И затем, вероятно, отправитесь в Екатеринбург, так как это самая удобная и самая надежная из дорог, держась которой можно перевалить через Уральские горы?

— Вероятно.

— Сразу после границы мы окажемся в Сибири, то есть в краю, подвергшемся нашествию.

— Окажемся!

— И вот тогда, но только тогда, наступит пора сказать: «Каждый за себя, один Бог за…»

— Бог за меня!

— Бог за вас, только за вас! Отлично! Но раз уж у нас впереди еще около восьми ничейных дней и поскольку в эти дни лавины новостей заведомо не ожидается, то давайте будем друзьями до той поры, пока снова не станем соперниками.

— Врагами.

— Да, верно! Врагами! Но до тех пор будем действовать согласованно и не будем пожирать друг друга! Кстати, обещаю вам хранить про себя все, что смогу увидеть…

— А я — все, что смогу услышать.

— Договорились?

— Договорились.

— Вашу руку!

— Вот она.

И рука первого из собеседников, то есть пять растопыренных пальцев, энергично потрясла два пальца, флегматично поданные вторым.

— Кстати, — сказал первый, — сегодня утром, к десяти часам семнадцати минутам, я успел телеграммой отправить моей кузине текст постановления.

— А я в «Daily-Telegraph» — к десяти тринадцати.

— Браво, господин Блаунт.

— Вы слишком добры, господин Жоливэ.

— Реванш не заставит себя ждать!

— Это будет трудновато!

— И все же попытаемся!

На этом французский журналист лихо распрощался с английским, который в ответ лишь кивнул с чисто британской чопорностью.

Этих двух охотников за новостями губернаторское постановление не коснулось, ибо они не были ни россиянами, ни иностранцами азиатского происхождения. Поэтому они двинулись в путь, и если покинули Нижний Новгород вместе, то только потому, что толкал их вперед один и тот же инстинкт. Естественно, они выбрали один вид транспорта и направились в сибирские степи одним и тем же путем. У обоих спутников — будь они друзьями или врагами — «до открытия охотничьего сезона» оставалась неделя. А уж тогда — удача за более ловким! Альсид Жоливэ первым назвал свои предложения, а Гарри Блаунт, пусть холодно, но их принял.

Как бы там ни было, но в тот день за обедом француз, как всегда открытый и даже чуть развязный, и англичанин, по-прежнему замкнутый и чопорный, чокались за одним столом, распивая настоящее «Клико» [54] [54] «Клико» — один из популярных сортов шампанского. по шесть рублей бутылка, щедро разбавленное свежим соком местных берез.

Слушая, как разговаривают Альсид Жоливэ и Гарри Блаунт, Михаил Строгов подумал про себя: «Вот они — любопытствующие празднословы, с кем мне на моем пути еще доведется небось столкнуться. Осторожность требует держать их на расстоянии».

Молодая ливонка к обеду не вышла. Она спала в своей каюте, и Михаил Строгов не захотел ее будить. Однако и вечером она на палубе «Кавказа» не появилась.

Долгие сумерки принесли с собой прохладу, столь желанную после удручающей дневной жары. Хотя час был уже поздний, большинство пассажиров даже не подумали вернуться в гостиные или в каюты. Растянувшись на скамьях, они с упоением вдыхали легкий ветерок, поднимаемый разогнавшимся пароходом. В это время года в здешних широтах небо по ночам темнело совсем ненадолго, и рулевому не составляло труда выбирать путь меж множества судов, шедших вниз и вверх по Волге.