Жюль Верн - Возвращение на родину

По-видимому, то же чувство — пожалуй, даже больше, чем отвращение, — он вызывал и у господина Жана. К тому же я заметил, что и офицер питает по отношению к нему не лучшие чувства. По крайней мере, взгляд, брошенный им на господина Жана, был отнюдь не приветливым.

Оба они были всего в нескольких шагах друг от друга, когда поравнялись. Молодой офицер, проходя мимо, намеренно презрительно пожал плечами. Господин Жан в бешенстве крепко стиснул мою руку. Мне показалось: сейчас он бросится на него, но ему удалось совладать с собой.

Очевидно, между двумя этими людьми существовала ненависть, причин которой я не знал, но очень скоро должен был узнать.

Потом рота прошла, и батальон скрылся за поворотом дороги.

Господин Жан не произнес ни слова. Он молча смотрел на удалявшихся солдат. Его словно пригвоздило к этому месту, он стоял неподвижно до тех пор, пока не перестал слышаться бой барабанов. Тогда, повернувшись ко мне, господин Жан промолвил:

— Идемте-ка, Наталис, в школу! — И мы вернулись к госпоже Келлер.

Учитель у меня был хороший. Делал ли ему честь ученик? Не знаю. Учиться читать в тридцать один год заведомо нелегко. Здесь нужен детский мозг, податливый как воск, без труда воспринимающий всякое впечатление. А мой мозг был так же тверд, как покрывающий его череп.

Однако я решительно принялся за дело, действительно вознамерившись быстро научиться грамоте. В тот первый урок я познакомился со всеми гласными. Господин Жан проявил терпение, за которое я сумел быть ему благодарным. Чтобы лучше запечатлеть эти буквы в моей памяти, он заставил меня тут же и выводить их карандашом — десять, двадцать, сто раз подряд. Таким образом, я одновременно с чтением учился и письму. Способ этот рекомендую всем ученикам моего — немолодого — возраста.

В усердии и внимании с моей стороны не было недостатка. Я был готов просидеть над азбукой целый вечер, если бы в семь часов не пришла служанка сказать, что нас ждет ужин. Я поднялся к себе в комнатку, находившуюся рядом с комнатой сестры, вымыл руки и снова сошел вниз.

Ужин занял не более получаса. Поскольку идти к господину де Лоране нужно было чуть позже, я попросил разрешения подождать на улице. Мне это было позволено. Стоя на пороге дома, я с удовольствием закурил, как говорим мы, пикардийцы, добрую, мирную трубочку.

Когда я вернулся в комнаты, госпожа Келлер с сыном были уже готовы. Ирма, имевшая какие-то дела по дому, не пошла с нами. Мы втроем вышли. Госпожа Келлер попросила меня подать ей руку. Я сделал это, по всей вероятности, довольно неловко. Зато был очень горд сознанием, что такая великолепная дама опирается на мою руку. Это было для меня немалой честью.

Идти нам пришлось недолго, так как господин де Лоране жил в верхнем конце той же самой улицы. Он занимал хорошенький домик, свежевыкрашенный и привлекательный на вид, с цветничком перед фасадом и двумя большими буками [60] Бук — род деревьев высотой до 50 м и 2 м в диаметре, с гладкой серой корой. Иногда высаживаются как декоративные. по краям, а позади находился довольно обширный сад с лужайками. Судя по жилищу, владелец его был человек состоятельный. И в самом деле, финансовое положение господина де Лоране было вполне благополучным.

Когда мы выходили, госпожа Келлер сообщила мне, что барышня де Лоране приходится господину де Лоране не дочерью, а внучкой. Так что большая их разница в возрасте меня не удивила.

Господину де Лоране было тогда семьдесят лет. Это был человек высокого роста, которого еще не согнула старость. Его волосы, скорее серые, чем седые, обрамляли красивое и благородное лицо. Глаза смотрели на вас ласково. По манерам легко угадывался человек с положением в обществе. Обхождение его было из самых приятных.

Одна только приставка «де» [61] Де — частичка, ставящаяся перед фамилиями французских дворянских и аристократических родов. , не сопровождаемая никаким титулом, говорила о том, что происходил он из сословия, среднего между аристократией и буржуазией, не гнушающегося заниматься производством или коммерцией — с чем его можно было только поздравить. Если господин де Лоране сам лично никогда не занимался делами, то потому, что до него это делали его дед и отец. Так что несправедливо было бы упрекать его за то, что он при рождении получил готовое состояние.

Члены семейства де Лоране были выходцами из Лотарингии и протестантами по вероисповеданию, как и семейство господина Келлера. Однако если предки де Лоране вынужденно покинули французскую землю после издания Нантского эдикта, то оставаться на чужбине у них не было намерений. А потому они вернулись в свою страну, как только это позволили обстоятельства (возвращение во Франции к идеям либерализма) [62] Либерализм — идеологическое и общественно-политическое течение, объединяющее сторонников парламентского строя, обеспечения свобод личности, предпринимательства. , и с того времени никогда ее не покидали.