Жюль Верн - Возвращение на родину

— Да… дорогая Марта!.. — повторил господин Жан, и этого коротенького «да» было вполне достаточно для всеобщей радости.

В тот момент, когда мы все трое собирались уже уходить, поскольку становилось поздно, госпожа Келлер, с чувством поцеловав Марту, сказала:

— Дочь моя, ты будешь счастлива!.. Он тебя достоин!

— Я это знаю, ведь он ваш сын, — ответила барышня Марта.

Мы вернулись домой. Ирма ожидала нас. Госпожа Келлер сообщила ей, что теперь осталось только назначить день свадьбы. Потом все отправились спать. Никогда я не спал так превосходно, беспробудным сном, как в ту ночь в доме госпожи Келлер, несмотря на то, что мне без конца снились гласные алфавита.

Проснулся я на следующее утро позднее обычного. Было, по крайней мере, уже семь часов. Я поспешил одеться, чтобы идти «готовить уроки» и повторить все гласные, пока очередь не дошла до согласных.

На нижних ступеньках лестницы я встретил шедшую наверх сестру Ирму.

— Я собиралась будить тебя, — сказала она мне.

— Да, сегодня я припозднился!

— Нет, Наталис, еще только семь часов. Но тебя уже кое-кто спрашивает.

— Кое-кто?

— Да… агент.

— Агент? Черт возьми, не люблю я таких визитеров! Что им от меня нужно?

Сестра казалась взволнованной. В эту минуту появился господин Жан.

— Это полицейский агент, — сказал он мне. — Будьте осторожны, Наталис, не скажите ничего такого, что может вам повредить.

— Вот это будет штука, если он знает, что я солдат! — воскликнул я.

— Это маловероятно!.. Вы приехали в Бельцинген повидать сестру, вот и все!

Впрочем, это было истинной правдой, но я решил проявить крайнюю осторожность.

Я подошел к двери и увидел агента: морда конечно же противная, весь какой-то кривой, несуразный, ноги колесом, лицо пьяницы, как говорится, непросыхающая глотка!

Господин Жан спросил по-немецки, что ему нужно.

— У вас остановился человек, прибывший вчера в Бельцинген?

— Да. Что дальше?

— Начальник полиции приказывает ему явиться в канцелярию.

— Хорошо. Он придет.

Господин Жан перевел мне этот короткий разговор. Я получил отнюдь не приглашение, а приказание явиться. Стало быть, следовало повиноваться.

Ноги колесом ушли. Так-то лучше. Мне вовсе не улыбалось шествовать по улицам Бельцингена в сопровождении этой отвратительной ищейки. Мне скажут, где находится начальник полиции, и я сумею сам найти дорогу.

— Что за тип этот начальник полиции? — спросил я господина Жана.

— Человек, не лишенный известного чутья. Вы должны остерегаться его, Наталис. Фамилия его Калькрейт. Этот Калькрейт всегда старается делать нам гадости, потому как считает, что мы слишком интересуемся Францией. Вот мы и держим его на расстоянии, и он это знает. Я не удивлюсь, если он втянет нас в какую-нибудь нехорошую историю. Так что вы следите за каждым словом.

— Отчего бы вам не пойти со мной в канцелярию, господин Жан? — спросил я.

— Калькрейт меня не вызывал, и, возможно, ему вовсе не понравится мое присутствие.

— Лопочет ли он, по крайней мере, по-французски?

— Он прекрасно говорит по-французски. Но не забывайте, Наталис, хорошенько подумать, прежде чем ответить, и не говорите Калькрейту ничего лишнего.

— Будьте покойны, господин Жан.

Мне указали дом вышеназванного Калькрейта. До него оказалось всего несколько сотен шагов. Через минуту я уже был там. Агент, стоявший в дверях, тотчас проводил меня в кабинет начальника полиции. Похоже, этот тип хотел встретить посетителя Улыбкой, ибо его губы при моем появлении растянулись от уха до уха. Затем Калькрейт пригласил меня сесть — жестом, который, по его понятию, был как нельзя более изящным.

А сам в то же время продолжал листать разложенные на столе бумаги.

Я воспользовался этим, чтобы получше разглядеть моего Калькрейта. Это был здоровый верзила ростом в пять футов восемь дюймов. Сюртук с бранденбургскими застежками [66] Бранденбургские застежки — витые шнуры, протянутые на одежде поперек груди в несколько параллельных рядов. болтался на длинном туловище, какое мы называем пятнадцатиреберным. Худой, костлявый, с невероятной длины ногами!.. У него было пергаментное [67] Пергамент — кожа животных, особым образом обработанная, употребляется для изготовления барабанов, переплетов книг и проч. Раньше использовалась для письма. Пергаментное лицо — в данном случае сухое, желтоватого цвета. лицо, которое всегда кажется грязным, даже если помыто, огромный рот, желтые зубы, приплюснутый нос, морщинистый лоб, глаза как плошки, сверкавшие из-под густых бровей; одним словом, не лицо, а прямо какая-то маска! Меня предупредили не доверять ему — рекомендация совершенно излишняя. Недоверие рождалось само собой, как только вы оказывались в его присутствии.