Юэн Макгрегор - Земля - долгий путь вокруг

Юэн: Мы прибыли в тот средневековый ресторан далеко не в радужном настроении. С соответствующей музыкой, надуманным меню и официантами, одетыми в средневековые костюмы, — то был тип ресторана, от которого при обычных условиях мы бы держались как можно дальше. Мы спустились в промозглую темницу (видимо, она изображала банкетный зал) и уселись за столик в ожидании запланированного сюрприза, ощущая себя последними болванами. Дэвид и Расс уговаривали меня надеть мужской пояс верности с огромным железным членом в шипах. Я неохотно нацепил его, потом мы уселись, не в состоянии толком расслабиться, ожидая, что вот-вот произойдет нечто важное. Когда мы немного перекусили, эти типы объявили, что договорились с шеф-поваром, что мы сами приготовим традиционный десерт, средневековую лепешку. Под надзором повара мы сотворили кое-какое тесто и вылили его на сковородку. Шеф-повар и его подручные взирали на нас со смесью изумления, недоверия и презрения, так что весь этот жалкий фарс отнюдь не наполнял нас восторгом. Мы были порядком сконфужены, однако Дэвид и Расс, совершенно не обращая на это внимания, заставляли нас еще и комментировать процесс изготовления лепешки.

— Что, здорово? — ликовал Дэвид. — Мы провернули все в короткий срок. Можно устроить нечто в этом роде по всему миру — десять местных блюд.

Он так ничего и не понял. Боже! Если они и вправду собираются устраивать подобные штуки, то это путешествие обернется подлинным кошмаром. Не видя впереди ничего хорошего, страшно огорченные тем, что наша мечта о бегстве от всего подобного рушится буквально на глазах, и считая, что отчасти сами во всем этом виноваты, мы с Юэном той ночью спали просто ужасно. Неужели мы своими руками создали монстра, который теперь вышел из-под контроля?

На следующее утро, когда мы готовили мотоциклы, а Расс и Дэвид загружали автомобили группы сопровождения, я подошел к Дэвиду.

— Все эти подставы и ваши сюрпризы — все это совершенно не то, — объявил я ему. — Настоящим событием прошлым вечером была поломка мотоцикла Клаудио, вот только Клаудио этого не снимал — потому что в это самое время бедняга ломал голову, как устроить освещение той идиотской сцены, ну, на кухне ресторана. Ты уж меня прости, но ваша затея с приготовлением средневекового омлета — или как там правильно называется эта лепешка — полнейшая чушь. И авантюра ваша полностью провалилась, хотя вы с Рассом и считали, что все в порядке. Так вот знай: совсем даже не в порядке, и мы с Чарли только лишний раз убедились, что ваши постановки никуда не годятся.

Я выразил свои чувства как только мог спокойно, однако был весьма встревожен. Путешествие превращалось в работу, и работу тяжелую. Я надеялся сбежать от вечной суеты и рутины кинопроизводства, но, не осознавая толком, во что ввязываюсь, подписался на съемки продолжительностью в три с половиной месяца. Разумеется, мы всегда могли удрать от камер на несколько дней, но если вопрос не решить сейчас, сам дух путешествия будет загублен. В глубине души я и Чарли знали, что если мы останемся верны своему идеалу «сначала путешествие, потом фильм», то сериал в результате получится лучше, не говоря уж о самом путешествии.

Мы верили, что отношения внутри нашей четверки в последующие три с половиной месяца все-таки не будут такими натянутыми, как сейчас — просто потому, что раньше так не было. Мы вместе прошли через многое и столького добились. Наша дружба зижделась на прочном основании, по-настоящему скрепившись в начале января, когда мы летали в Лос-Анджелес, чтобы заручиться поддержкой крупных американских телекомпаний. Мы остановились тогда в «Шато Мармонт», моем излюбленном отеле. Поскольку мы на всем экономили — летали вторым классом, считали каждый цент, — то поселились вчетвером в одном номере. Стояла глубокая ночь. Из-за перелета наши биоритмы сбились, и мы все были на нервах, ибо знали, что утром нам предстоит напряженный график встреч. Так что неудивительно, что все мы проснулись примерно в три ночи — голодные, нервные, нетерпеливые. Мы расселись, облаченные в полотенца, футболки и шорты, и заказали в номер бутерброды и кофе. Только представьте себе эту картину: глубокая ночь, четыре полураздетых мужика на кровати.

В дверь постучали. Вошел официант с подносом, мужчина на седьмом десятке с огоньком в глазах. Разлив кофе, он обернулся к нам, поднял бровь, ухмыльнулся и сказал как заправский педераст:

— До скорого, мальчики.