Тахир Шах - В поисках копей царя Соломона

Днем мы сменили курс, повернув на восток, и Тадессе ткнул своим сломанным ногтем в далекую линию горизонта.

— Это Туллу-Валлель.

Я остановился, набрал полную грудь воздуха и посмотрел на Самсона. Он прикусил нижнюю губу. Зрение Тадессе было либо необыкновенно острым, либо необыкновенно плохим. Как я ни всматривался вдаль, мне удалось разглядеть лишь траву и верхушки деревьев. Мы еще целый час брели под проливным дождем, прежде чем я увидел Туллу-Валлель. Мне показалось символичным, что обитель дьявола впервые предстала перед нами в такую жуткую погоду. Мы с Самсоном отпустили мулов. Нам обоим требовалось остановиться и взглянуть на гору. Вершина терялась в облаках, но она, вне всякого сомнения, имела два пика — «груди царицы Савской», как называл их Хейтер. Прежде чем мы снова тронулись в путь, Самсон прочитал молитву. Он поднял глаза к небу и молился, чтобы господь не оставил нас и защитил от горы.

Я спросил, сколько времени займет путь до Туллу-Валлель.

— Может, день, а может, четыре, — последовал ответ.

Вполне уместный ответ на глупый вопрос.

Время не имело значения. Мы приближались к горе, и только это было важно. Вверху с ветки на ветку прыгали бабуины и дразнили нас. Тадессе поднял несколько камней и бросил в обезьян.

— Это ученики дьявола, — сказал он. — Берегитесь бабуинов.

Я не стал говорить ему о проклятии Фрэнка Хейтера, но все время, пока мы не миновали бабуинов, думал о нем. Хейтер искренне верил в проклятие, которое наложил на него абиссинский монах, когда он поймал сотню священных бабуинов и отправил их в Лондонский зоопарк.

Это случилось в 1924 году. Впоследствии Он писал: «Позвольте вкратце изложить суть. Десять лет назад я был крепким человеком, достаточно крепким, чтобы выйти на ринг и защищать свой титул чемпиона Херефордшира по боксу. Теперь же мне выйти на ринг так же невозможно, как летать без крыльев. А мне всего тридцать три года».

Во время подготовки к путешествию я пытался отыскать родственников Фрэнка Хейтера. Он писал, что женился на своей кузине, которая родила ему сына. Я даже умудрился получить копии свидетельства о рождении и о регистрации брака Хейтера, но мне не удалось узнать, когда он умер. Его последняя книга «Эдемский сад» вышла в свет в 1940 году. Дальше его след теряется.

Я разослал сотни писем по всему миру людям с фамилией Хейтер, но никто из них не состоял в родстве с замечательным путешественником. Но я все равно убежден, что где-нибудь на чердаке все еще хранятся его заметки и дневники.

Тадессе сказал, что мулам нужно подкрепиться. Мы сняли с них поклажу и отпустили щипать высокую траву. Сыновья погонщика мулов решили развлечься швырянием камней в бабуинов. Я сказал, что, наверное, неразумно злить их, если они и так уже прокляты.

— Конечно, прокляты! — воскликнул Тадессе. — Поэтому мы и кидаем в них камни.

Я попросил Самсона сходить к группе низких хижин с соломенными крышами, видневшимися неподалеку, и расспросить о Туллу-Валлель.

— И что я должен узнать?

— Спроси их, боятся ли они горы.

Он отсутствовал около часа, а когда наконец вернулся, то выглядел очень расстроенным.

— Думаю, вам лучше самому поговорить с этими людьми, — сказал он.

— Почему?

— Сами увидите.

Семь хижин были расположены полукругом, а в центре площадки горел костер. Рядом росло какое-то дерево с колючками, а под деревом сидели мужчина, женщина и шестеро детей. Мужчина поприветствовал Самсона, а увидев меня, встал.

— Вы должны сесть, — объяснил мне Самсон.

Я опустился на землю. Дети захихикали, их мать улыбнулась, а мужчина одобрительно кивнул.

Родителям было лет тридцать, но выглядели они на все шестьдесят. После трех десятилетий деревенской жизни в Эфиопии кожа грубеет, и ее прорезывают морщины, а ладони и ступни покрываются такими толстыми мозолями, что становятся практически нечувствительными. Мужчина сказал, что его зовут Джамбо, а жену Сара.

Мы пожали друг другу руки, и Джамбо угостил меня ягодами. Они напоминали сливу, а внутри у них были семечки. Я похвалил ягоды. Дети снова захихикали. Сара улыбнулась. Джамбо кивнул.

Я сказал, что рад быть их гостем. Некоторое время мы сидели молча. Я ждал, что Самсон что-нибудь скажет, но он не открывал рта.

— Туллу-Валлель, — произнес я после продолжительного молчания.

Я ожидал новой порции смеха, улыбок и кивков, но Джамбо и его семья, похоже, встревожились.

— Плохая гора, — мрачно произнес Джамбо.