Василий Песков - Сельская Венгрия

И зарубежный курортник… Австрийцы и «федеральные немцы» поняли, что житье здесь дешевле отдыха дома, на родине, и валом валят на Балатон.

После беседы с учеными Тихани мы, с трудом найдя местечко поставить машину, смешались с потоком людей, оглядели музейную деревеньку, присмотрелись, что растет-цветет на горе, поснимали в зарослях черных дроздов и как-то нечаянно оказались у дома морщинисто-старого, но в котором, по всему судя, теплился осколок давнишней и не музейной Тихани — в окошке краснела герань, на колышке за забором сушился половичок, и вместо клумбы цветов во дворе дерзко произрастала редиска. Очень захотелось зайти. Но вдруг погонят? Сколько таких любопытных в текущей мимо реке туристов! Оказалось, нет. Турист ходит в шорах путеводителей, а за домишко глазом никто не цеплялся. Мы почувствовали даже некоторую человеческую благодарность за интерес.

В доме жили старик со старухой — Кароль Пете и Карольней Пете. Обоим было по семьдесят два. Старик двигался по двору в двухколесной инвалидной коляске.

— Нога-то, поди, на войне…

— На ней… — Старик смачно, не стесняясь жены, ругнулся.

— Под Воронежем?

— А вы откуда знаете? — встрепенулся в коляске Кароль Пете.

— Да я воронежский…

— Ну?!! Тогда, конечно, все помните. Наша мадьярская армия там и была. — Словами отборными с приправой из русского языка старик помянул Гитлера, Антонеску, адмирала Хорти, войну в целом. И с теплотой отозвался о каких-то стариках на Дону, не давших ему, тяжело раненному, «околеть на морозе».

Старик говорил со мной теперь уже как с дорогим земляком. И это не первый был случай, когда людей, знавших войну с двух разных сторон, какая-то географическая точка странным образом вдруг сближала.

От разговора о доме постепенно перешли к тихой беседе об озере.

— Жизнь была тут другая… — старик задумчиво помолчал, глядя поверх голов шедших мимо домишка людей. — Другая жизнь была. Небогатая, правда… Но не было в жизни вот этого громыхания, мельтешения. Тихо было. Наверху сеяли пшеницу, внизу ловили рыбу.

Терпимо принимая поправки жены, рассказал старик о том, как поймал он в Балатоне сома весом в сто девять килограммов. С подробностями, какие старики, вспоминая молодость, удивительным образом помнят, было рассказано, какой был день, чем занималась в тот день жена, как вел себя сом на крючке и что было потом в деревне.

— А сейчас, что же, такие сомы не клюют?

— Да нет, бывает. Недавно в газете вон написали — немец поймал… Другая жизнь была, — опять ругнулся старый рыбак.

Все старики на Земле чем-то похожи. Они, как дети, чувствуют человека и рады встретить благодарного слушателя.

— Дому этому сто пятьдесят лет. Отец в нем родился, я родился, сыновья мои родились. А он еще столько же простоит — дикий камень! — Старик костяшками пальцев стукнул по стенке и тоном хозяина дома распорядился показать гостям все, что они пожелают увидеть.

Дом представлял собой одно просторное помещение с земляным полом, с камином, с широкой кроватью — подушки до потолка. Заметив особый мой интерес к необычному отоплению дома, старик сказал:

— Камин и грел, и рыбу над ним коптили. А воду в те времена на питье брали из Балатона. В лодке, бывало, нагнешься над бортом и прямо губами, все равно как олень…

Мы хорошо простились со стариками. И, петляя в людском потоке по гористой Тихани, все старались увидеть окошко в серой каменной кладке с красным цветочком герани.

«Балатон, Балатон…» Прибытка от озера, конечно, в тысячу раз больше, чем в молодые годы умирающих теперь стариков. Светит солнце. Блестит вода. Скользят по озеру нарядные паруса. Люди купаются, загорают. Жарится мясо. Зреют клубника и виноград. Булькает музыка. Речь венгерская, немецкая, чешская, русская. Строятся новые терема, один миловидней другого. Все в порядке? Пожалуй, да. Хотя несколько лет назад ответ на этот вопрос был бы иным. Это касается самого Балатона. Воды. Ее здоровья. Основы всего, что собирает сюда людей.

Вода — наиболее уязвимая часть природы. Все, что вылито, выплеснуто, спущено в трубы, куда-нибудь утечет и в конечном счете попадет в речку, озеро, в море. А дряни всякой выливается нынче на землю волей-неволей много. Вот и бьем уже в колокол на Байкале. В большом непорядке Балхаш. Беда с водою Великих озер Америки. Стонет от загрязнений Средиземное море. На грани жизни и смерти — Балтийское. Что же говорить о Балатоне, озере сравнительно небольшом, мелком, расположенном в самой середине людского скопления!