Клаус-Дитер Шруль - Сабах - утренняя заря

Праздник, по-видимому, достиг своей кульминации. Громкое, пронзительное пение и шум хлопающих в такт музыке ладоней трудно переносимы. Многие женщины взбираются на стулья, чтобы получше рассмотреть жениха, который только что (к десяти часам вечера) появился, и, гордо улыбаясь, занял место рядом с Ракихой. На нем черный костюм и красный галстук, а на шее большой венок из цветов.

Стоя на стуле, я увидел Рашиду, родители которой когда-то переехали из Сомали в Аден. Она также работает медицинской сестрой в нашей больнице. Рашида стояла несколько в стороне, у стены, и в глазах ее я увидел грусть: наверное, она вспомнила о своей свадьбе в Мансуре, на песчаной, пыльной улочке с низенькими глиняными домишками. Я присутствовал на ней. Свадебную палатку соорудил какой-то торговец. В повозке, запряженной ослом, привезли огромную гору подушек и несколько стульев. В палатке устроили помост, в глубине которого стояла картина с изображением покрытых снегом гор, зеленых лугов и маленькой деревушки. Никто из присутствующих никогда не видел таких пейзажей, но, может быть, именно поэтому предприимчивые дельцы связывали празднование свадьбы с мечтой о красотах далеких стран. Перед палаткой поставили несколько рядов стульев, на них сидели и тихо беседовали мужчины, поглядывая на жениха и его отца, расположившихся чуть поодаль от них. В палатке веселились женщины. На импровизированной сцене восседала в белом кружевном свадебном наряде Рашида. Вдоль стенок палатки на подушках устроились женщины, не участвующие в танцах.

К 10 часам вечера на сцену прошел жених, и… все прекратилось так внезапно, что я едва успел сфотографировать их вдвоем. Они не могли себе позволить, как некоторые богачи из торговых кругов Адена и как мечтают о том все новобрачные, отправиться в свадебное путешествие. Им не по средствам была даже приличная квартира. Они поселились на окраине Мансуры в конуре, которую сами сколотили из досок. Прошло немного времени, Рашида забеременела, но еще до рождения ребенка рассталась с мужем и переехала к своим родителям.

Праздник в разгаре, а Рашида исчезла из толпы женщин, которые теперь с неистовыми криками и поднятыми над головой хлопающими в такт музыке руками провожали новобрачных к выходу из зала.

На улице, громко сигналя, ждут машины. Свадебный кортеж, украшенный пестрыми цветами и гирляндами светящихся разноцветных лампочек, в сопровождении гудков и веселого шума пассажиров направляется через весь город, чтобы каждый житель Адена услышал и увидел, что еще два человека нашли друг друга.

Понадобилось много времени, чтобы завоевать ее доверие и чтобы она наконец улыбнулась в ответ на приветствие. Если бы мне позволили дать ей имя — а такое желание испытывал не я один, — то назвал бы ее «цветком пустыни и скал». Она — бедуинка, ей 14 или 15 лет, и все ее родичи живут в Четвертой провинции. Мульхи говорит, будто бы она боится голубых глаз, но это неправда. Ее пугает другое: когда во время обхода я вхожу в палату, где она лежит, вслед за мной протискиваются много санитаров; в этом и заключается причина ее сдержанности и замкнутости. Без меня сюда не смеет войти ни один мужчина, а лишь медсестры. Ее брат, проходящий армейскую службу в Адене, неотступно, день и ночь, сидит у ее постели. Его присутствие здесь отнюдь не означает недоверия к нам, это естественная форма поведения бедуинов в подобной ситуации. Девушка поступила к нам по поводу амебной дизентерии, усложненной анемией. После трех недель интенсивного лечения ей стало лучше, и я каждый день со страхом жду, что она заговорит о выписке. Пока что брату удается уговорить ее остаться в больнице до полного выздоровления.

Однажды во время моего обычного вечернего обхода, войдя в палату, я увидел ее сидящей на полу вместе с братом, который при свете свечи читал ей журнал. Этот тонкий журнал выпущен массовым тиражом, в нем опубликован Закон о семье.

Глаза юной бедуинки были вопрошающе устремлены на брата, а тот терпеливо объяснял ей содержание закона. Медленно складывают непривычные к чтению губы слова, впервые в истории его страны обращенные к народу.

В разъясняющей части закона говорится, что государство высоко оценивает роль семьи в формировании общества и правильном воспитании молодежи в духе патриотизма и готовности защищать свою родину, в построении прочного, единого, демократического государства Йемен, что является изъявлением воли и надежды трудящихся. Поскольку государство считает необходимым урегулировать отношения в семье таким образом, чтобы они соответствовали принципам и целям программы национально-демократической революции, и навсегда ликвидировать старые порядки, господствовавшие в семейных отношениях йеменцев и мешавшие выполнять семье свою положительную роль в строительстве нового общества, оно сочло своим долгом поддержать борьбу народных масс Законом о семье, который впервые в истории страны облекает семейные отношения йеменцев в форму, открывающую широкие перспективы для творческой деятельности, ибо это отношения равноправия, которые способны стимулировать рост производительности труда, а он, в свою очередь, будет способствовать развитию и расцвету творческих сил.