Милош Главса - Спящий пробуждается

Как ты чувствуешь себя, старинное пиратское убежище, под космополитическими наслоениями нового века? Знаете ли вы, что прежняя жестокость, воплощенная в кровавых преступлениях беев, переросла в другую крайность — в холодную и корректную жестокость, которую в огромных масштабах, по-плантаторски, культивирует Банк Ротшильда? Толпы твоих безработных и дети, покрытые сыпью, с глазами, зараженными трахомой, доказывают это. Кто вылечит тебя, кто укажет тебе Путь, кто скажет истинное Слово?

Последнее уже принадлежит к твоей нынешней истории, Алжир, и еще больше — к твоей будущей истории.

Слепят глаза своей белизной террасы вилл, в беспорядке разбросанных по склону. Виллы окружены зелеными веерами пальм. Наводнение растительности! Можно захлебнуться и утонуть в бурных водопадах белых, голубых, оранжевых и розовых цветов. Мавританские своды, разукрашенные каменными кружевами. Персидская майолика мечети Джема Сафир, на которую бросают тень платаны.

Я читал сказки из «Тысячи и одной ночи», но лишь теперь, лицом к лицу с тобой, Алжир, получил ясное представление о том, как выглядит роскошь восточных правителей и владык. Что это — мираж? Действительность?

Да, действительность. Вы найдете ее 12 сентября, здесь в порту, у мола, на дамбе «Северный мол», где стоят на якоре… «Джиджелли», «Ville de Bougie», «Mascara» и «Koutoubia».

Пестрая картина всевозможных народностей и рас. И все эти люди с переливающимися мускулами ищут работу. Смуглые лица, рваные майки, сквозь дыры просвечивают синие наколотые сердца — татуировка. Алжирцев определите с первого взгляда: кожа их цвета темной меди, во рту два ряда белоснежных зубов — они улыбаются часто и охотно. На голове красная феска — шашия. Здесь же вы видите и таких рабочих, которых африканское солнце как следует еще не успело коснуться. Эти приехали из Франции или еще откуда-либо, чтобы искать счастья на алжирской земле. А в местном словаре слово счастье — это синоним слову деньги.

Юноша европеец подскакивает с ящичком в руках и предлагает вычистить «господам» обувь, пусть они заплатят ему, сколько сами захотят. В который раз сегодня! Это безработный мойщик автомобилей, уволенный из гаража «Corneille».

— Гараж «Corneille» — самый большой в городе, — сообщает паренек. — Шеф решил навести экономию. Он оставил из европейских рабочих только квалифицированных, а нас, мойщиков, и других неквалифицированных рабочих шеф три дня назад уволил, заявив, что для нас работы нет. На наши места он возьмет туземцев, которых можно нанять за меньшую плату. Вот мне ничего и не остается, как бродить по Северному молу и ждать, не подвернется ли в конце концов хоть какая-нибудь работа.

Даем пареньку сигарет.

— Нет, спасибо, обувь чистить не надо.

Потом желаем ему успеха. И снова обращаем взор к белым террасам дворцов, которые тонут в фонтанах зелени. Кулиса, которая никого не обманет.

Настоящая действительность именно здесь, в порту.

Мы видели белый Алжир. Алжир тех, кто греется на солнцепеке Судьбы. И Алжир тех, которые в порту среди отбросов ищут хотя бы корку хлеба, потому что не могут получить целого куска. Но существует и другой, туземный Алжир, на его границе висит табличка с надписью:

КАСБА

Это значит, что после шести часов вечера европейцы могут входить туда только на свой собственный риск.

Отойдя несколько шагов от трамвайной остановки, вы оказываетесь в ином мире. В мире, который алжирское туристическое бюро OFALAC в своих проспектах, напечатанных на меловой бумаге, официально называет восток.

Хотите видеть этот восток?

Неожиданно вы оказываетесь посередине узкой, круто спускающейся вниз улички. Затхлая плесень темных углов. Мавританское средневековье, завитушки арабских букв, запах дубленой кожи, бараньего сала и гнили.

— Мсье, дай бакшиш! — скалит зубы курчавый мальчуган.

На его рожице грязь, но глаза как вишни. Дашь ему мелкую монетку, и через минуту тебя уже окружает толпа оборванных попрошаек.

Используя тактические приемы, вы спасаетесь от этого шумного сборища и направляетесь по темной узенькой уличке Н’Фиссах. Стены без окон, запах мусора и плесени, таинственный полумрак. Наверху множество смотровых щелей, галерей, террас. Между стенами протянуты веревки, на которых сушится пестрое, залатанное белье. Таковы все улички Касбы — туземного квартала. Хотя бы улица Бахрам или Сиди Моктар!

У вас болят ноги? Неудивительно. Нет сомнения, на улице Н’Фиссах самая неровная мостовая в мире. Неожиданно вы окунаетесь в море самых разнообразных запахов. Здесь налицо все — от запаха затхлости до аромата бараньего сала и вони дубленой кожи. «Канализация» проведена прямо по мостовой, само собой разумеется, что ни о каких трубах не может быть и речи. Отсутствуют основные гигиенические и эпидемиологические предосторожности? Фатализм местных властей? Незаинтересованность санитарной комиссии городской управы? А может быть, стремление определенных кругов демонстрировать на этом, бросающемся в глаза примере культурную отсталость туземцев? Осторожно, на философские размышления нет времени! Скорей в сторону, кто-то с галереи выливает нечистоты из лоханки прямо на мостовую. Погибшая улица!