Соломон Шульман - Австралия — Terra Incognita - Когда звери еще были людьми

…Завтра я покидаю Огненные Холмы, а сегодня мои новые друзья решили устроить мне проводы в клубе. Местный клуб — явление уникальное. Таким клубом не погнушалась бы ни одна мировая столица. В этом ультрамодерновом по архитектурному решению здании, поразительно красиво вписанном в пустынный пейзаж на краю света, есть все блага цивилизации — от боулинга, ресторанов и спортзалов до бассейнов, танцклассов и детских площадок. Люди приходят сюда целыми семьями, чтобы не чувствовать одиночества, оторванности от большого мира.

Самый шикарный обед в клубном ресторане стоит почти ничего — пять долларов. Платят только за обслугу, а не за продукты. На мой вопрос — как это может быть в их «жестоком капиталистическом мире», я получал только веселые улыбки — «это наша общая собственность, у нас коммунизм».

Мы сидим за столом, потягивая ледяное пиво, — Карл Маркс, Боб, Ален, Борис, Амиго… После хорошего возлияния, обнявшись, мы поем любимую песню австралийских ковбоев, ставшую почти национальным гимном: «Матильда, Матильда… Матильда моя…»

.. .Раннее утро. Ребята решают проводить меня «до околицы». Я останавливаю свою «Сахару» под вывеской Лайтнинг-Ридж, где на табличке все та же надпись «Население …» и жирный вопросительный знак. Мол, кто его знает, какое здесь население, ведь это земля бродяг, надежд и тайн…

Боб разворачивает носовой платок, достает из него три фигурки из красно-черного опала и протягивает мне: миниатюрная Австралия с прилепившимся снизу островком Тасмании, веселый кенгуренок и задумчивый смешной коала на дереве… Камни играют, переливаясь и испуская блеск солнца и красоту ночи.

Я тронут и не знаю, что сказать…

— Брось, Боб, — говорю я, — красный опал… это слишком дорогой подарок… черт знает сколько стоит…

Боб обнимает меня за плечи:

— Не дороже дружбы… Бери смело, я не обеднею…

Теперь мой маршрут лежит на запад, в большую австралийскую пустыню, один из самых жарких полюсов планеты. Это второй мировой центр добычи опалов. Здесь, спасаясь от жары, люди живут под землей, и аборигены прозвали это место «Кубер Педи» — «белый человек в яме»…

National Geographic Traveller. 2006. № 6–7.

Алексей Аджубей (1924–1993), зять Н. С. Хрущева, главный редактор газеты «Известия» (1959–1964).

Литературный киносценарий «Ядерный век» опубликован в журнале «Экология и жизнь» (№ 8–12 за 2007 г. и № 1–3 за 2008 г.).

Спустя много лет, в Нью-Йорке, я пересказал этот эпизод из своей жизни известному голливудскому режиссеру Милошу Форману. Он схватился за голову: «Боже, где рождаются такие наивные люди?! Мне бы сейчас предложили эти ролики!..»

В русском варианте кинолибретто «Безмолвие», как и сценарий «Катастрофа», опубликованы в авторском сборнике «Мы уходим последними…» (М.: Параллели, 2004).

Педро Сармьенто де Гамбоа (1532–1592) — путешественник, мореплаватель, солдат, писатель, поэт, историк, ученый-гуманист XVI века. Яркий представитель «универсального человека» — идеала эпохи Ренессанса.

Согласно легенде, Бэнкс попытался спросить у аборигенов, как называется это животное. Они ответили: «Кенгуру», что на их языке означало «не понимаю». Так возникло это имя. Кенгуру — это поразительное животное. Высота его достигает двух метров, вес 85 килограммов, а скорость бега 40 миль в час! Длина прыжка 9–13 метров. Кенгуру прекрасно приспособлен к засушливому климату Австралии. В температурах, где человеку требуется до десяти литров воды в сутки, кенгуру обходится двумя литрами в неделю, причем не обязательно пресной, вода может быть и соленой. Самка способна начать рожать уже в возрасте 15 месяцев. Это как если бы женщина начала рожать в возрасте пяти лет.

Сегодня численность кенгуру в стране поддерживается на уровне 20–25 млн. особей, при отстреле от 3 до 5 млн. голов в год.

Вероятно, это был первый в мире серфинг, модный сегодня.

Копье, которым был убит капитан Кук, было подобрано его штурманом Блаем, впоследствии знаменитым капитаном фрегата «Баунти». Потом оно было переделано в трость и подарено адмиралу сэру Дэвиду Милну, у потомков которого и хранится по сей день.

Последним вопросом короля Франции Людовика XVI, перед тем как по воле Французской революции он взошел на эшафот, был вопрос к палачу: «Нет ли вестей о Лаперузе?»