Не пренебрегали мы и культурными достопримечательностями: церквами, греческими театрами и римскими виллами. Вспышка холеры в Неаполе напугала всех, кроме самых стойких туристов, и остров оказался почти исключительно в нашем распоряжении. Мы были потрясены первозданным величием Пелоританских гор, нас поразили маленькие, сбегающие к морю, унылые деревушки и кажущиеся угрожающе ненадежными города, спускающиеся с вершин вертикальных холмов. В своем путевом блокноте я отметил и черные, мрачные стены, и сооружения, образованные лавой вокруг Этны, и роскошную пышность растущих на ней виноградников. По ошибке мы едва не попали на свадьбу, которую справляла мафия, и нам пришлось спасаться бегством с деревенской площади, уставленной стульями, на которых сидели старики с лицами, высушенными солнцем и долгими годами жизни. Рядом с ними стояли молодые мужчины, круглолицые, с оливковой кожей. И у молодых, и у стариков были одинаковые глаза — черные и блестящие, как влажный агат.
По мере того как мы переезжали с места на место, я все больше и больше поражался, какая глубокая пропасть лежит между богатейшим культурным наследием острова и его убогим настоящим, между его величественными памятниками и бедными деревнями, между суматохой прибрежных поселений и величавой красотой городов, расположенных в глубине, между изысканностью кухни и непритязательностью жителей. Сицилия отличалась и от Британии, и от Франции, и от Америки, и от всех прочих стран, где мне довелось побывать. Это было не просто чисто внешнее различие, связанное с привычками, языком, манерами или кухней. Нет, я столкнулся с глубинным, неуловимым своеобразием, которое ставило меня в тупик. Такая необычность казалась чем-то сложным, запутанным, странным, и понять, в чем она заключается, мне не удавалось.
Читая рассказы о Сицилии других людей, я вдруг обнаружил, что и в своей привязанности к острову, и в своей растерянности не одинок. Воздействие, оказываемое Сицилией на воображение иностранцев, нельзя объяснить ни ее масштабами, ни политической значимостью, ни очевидным культурным влиянием. Великие и не очень великие писатели — Ги де Мопассан, Дэвид Герберт Лоуренс, Гэвин Максвелл, Лоренс Даррелл, Норман Льюис, Питер Робб — приезжали на остров, жили здесь, размышляли об этом и отступались, сбитые с толку его сложностью, загадочностью и парадоксальностью. Сдается мне, что даже сицилийским писателям не удается раскрыть загадку своего родного места, похожую на некую интеллектуальную омерту [1] Омерта — кодекс молчания у членов мафии.
.
Побывав на острове в 1786 году, Гёте написал: «Увидеть Италию без Сицилии — все равно что вообще ее не видеть. Сицилия — ключ ко всему». Она «учебная модель Италии для начинающих, со всеми присущими ей достоинствами и недостатками, многократно увеличенными и ярко окрашенными», — утверждал в середине двадцатого века Луиджи Барзини, автор книги «Итальянцы». Соответствуют ли действительности эти наблюдения? В убежденности двух авторов есть нечто вызывающее у меня сомнения. Но если Сицилия не ключ к пониманию Италии и не учебная модель, то что же она такое?
Мне очень хотелось сюда вернуться. Мечталось об этом. Где бы я ни путешествовал, Сицилия не отпускала меня. Память о ней заставляла ныть сердце, и я раз за разом строил планы возвращения, однако реализовать их мне не удавалось. Со временем даже подумалось, что так и не получится когда-либо снова побывать на острове… И вот я опять здесь!
Теперь мне уже пятьдесят девять. По сравнению с тем бойким молодым человеком, каким я был тридцать три года тому назад, у меня внушительный животик и не столь роскошная шевелюра. Жизнь немного поистрепала меня, хотя не скажу, что, став старше, я помудрел. Кто-то наверняка считает, будто в таком возрасте поздно превращаться в исследователя, но я не понимаю, почему, пройдя через ряд жизненных испытаний, должен поставить крест на своем интересе к окружающему миру. У меня и в мыслях нет пересекать на автомобиле пустыню Гоби или переплывать Амазонку! Мне всего-навсего хочется провести время в месте, владевшем моим воображением и памятью на протяжении трех десятков лет. Конечно, я вовсе не думаю, что разгадаю код Сицилии: его не смогли раскусить даже более талантливые люди, чем я. Я лишь стремлюсь побольше узнать о странном острове, поближе разглядеть его «лицо».
Когда я вернулся, то полагал, что, если и есть какой-то ключ к загадке Сицилии, им будет ее кухня. Приготовление блюд и их поглощение занимают центральное место в жизни сицилийцев. Те из них, с которыми я встречался, настолько темпераментно относятся к еде, что рядом с ними итальянцы с континента кажутся совершенно равнодушными.
Читать дальше