Рокуэлл Кент - Саламина

«Вот, — как бы говорила она, отдавая меня Френсис, — вот берите его. Он причинил мне много беспокойства, но я делала что могла. Теперь посмотрим, что нам удастся сделать вдвоем».

И уж, конечно, она прибегала к Френсис с разными новостями, вроде: «Кинте разговаривает с Амалией на берегу…»

Саламина была женщина добродетельная и с характером. За то, что я давал ей, за то положение, которое я ей создал, она готова была сделать для меня все возможное и невозможное. И она испытывала некоторую горечь, видя, что я недооцениваю этот дар, сделанный от всей души. Май, весна принесли ей свободу.

Саламина, тридцатилетняя вдова с привлекательной внешностью, была не из тех, кто должен всю жизнь сидеть в сторонке. И хотя по своим взглядам она была против второго замужества, ни совесть, ни ум ее не отрицали любви.

Среди профессий, доступных гренландцам по милости датской администрации, одна из наиболее уважаемых — профессия плотника. Это одна из самых почетных, полезных и благородных профессий в мире. Работа формирует человека. Жизнь плотника Енса Ланге началась хорошо: судьба щедро одарила его красивой внешностью, хорошей головой, привлекательностью. Дала ему, смею утверждать, хороший вкус. Он выбрал Саламину.

Очевидно, во время отпуска — мы дали Саламине три недели, чтобы она провела их дома и в Уманаке, — Енс покорил ее. Какой она, должно быть, испытывала восторг, когда мы поехали за плотником. А плотник, она знала, был только один. Итак, Саламина стояла на берегу, встречая нас… и Енса. С этого момента до нашего отъезда на родину дом Маргреты, в котором жила Саламина, стал также домом Енса. Это был единственный гренландский дом с занавесками на окнах. Они их задернули: пусть так и будет.

Веселая толпа собралась рано утром на следующий день, в воскресенье, вокруг пола танцевального зала. Они принесли с собой все лопаты, какие были, лом, молотки, пилы. Они пришли работать.

Первый день. Мы отмерили двадцать шагов от священной реликвии, добавили еще пять по нашей доброй воле, забили кол. От этого кола, как вершины угла, разметили прямоугольник 21x28 футов, забили колышки, натянули веревки. Теперь, землекопы, за работу! Они с охотой взялись за дело. Одни копали, другие таскали камни, несколько человек сколачивали опалубки для бетона. К вечеру опалубки были поставлены на место.

Второй день. На работу вышло много людей. Одни носили камни и песок, другие перелопачивали бетон, третьи укладывали его. К вечеру опалубки были заполнены.

Третий и четвертый день. Снова много народу. Для большинства из них нет работы. Мы сооружаем каркас, отпиливаем концы столбов, подгоняя их по длине, прибиваем балки, делаем в них гнезда. На эту работу ушло два дня.

Пятый день. С самого утра на работу вышло много людей, но и их не хватает. Давай еще, зови всех, зови женщин! Тем временем мы распалубливаем фундамент. Цемент уже затвердел. Теперь берись за платформу пола. Народу было достаточно, чтобы плотно обступить все четыре стороны платформы: пол тяжел. Готово? Подымай! И, как огромный, стоногий краб, платформа поползла на свое место. Подняв ее на высоту плеч, мы осторожно, чтобы не сбить с места болты, опустили платформу так, что болты вошли в отверстия. После такой работы у всех начался страшный припадок кашля: можно было подумать, что они находятся при последнем издыхании. Пиво вылечило кашель. К шести часам вечера каркас был готов, две стороны обшиты досками. Поставили леса для установки стропил. Нет ли признаков возвращения шхуны, возвращения Троллемана? Пока нет.

Шестой день. К вечеру кончили обшивать досками все четыре стороны, соорудили стропила и покрыли большую часть крыши. Троллемана все нет.

Седьмой день. Собирался дождь. Мы работали как сумасшедшие до восьми часов вечера, вставляли стекла в оконные рамы, покрывали крышу толем, делали и навешивали двери; мы работали как сумасшедшие и закончили дом. И в этот же вечер вернулся Троллеман. Он высадился, направился прямо к себе домой. Позже нам рассказывали в Уманаке, как Троллеман, узнав по прибытии туда, что мы затеяли, вел себя как помешанный, шагал взад-вперед словно пойманный зверь, бесновался. Он орал, что остановит строительство, требовал, чтобы его срочно отвезли назад, но никто не обращал на него внимания.

Я сказал, что мы закончили дом. Здание было готово, но еще не выкрашено и не отделано. Архитектурная отделка состояла из флагштока и резного, довольно замысловатого, очень изящного вида завитка, прикрепленного над входом в торцовой стене дома. Но к чему описание? Посмотрите на заставку этой главы. Завиток был белый с серебром, надписи на нем сделаны красными и черными буквами. Дом покрасили в голубой цвет, так решили жители поселка, бордюры в цвет слоновой кости, двустворчатые двери в синий. Внутри в углу соорудили высокое сиденье для гармониста, две длинные скамьи для гостей; сделали, кроме того, перед дверью широкую ступень из бетона. Занялись также архитектурой пейзажа: выкопали глубокую канаву для отвода воды от дома и перекинули через канаву красивый мостик. Потом, отступив несколько шагов назад, полюбовались домом.