Евгений Ладик - Похождения иркутского бича

Вертолет выбросил их в маленькой деревушке Улахан-Кюль, как им объяснил мальчишка-провожатый, означающей Большое озеро. Магазинчик, больше похожий на факторию времен Джека Лондона, чуть было не разочаровал их. В деревне местные власти установили сухой закон. Но продавец, которому хотелось самому пообщаться с приезжими, выказал недюжие познания в казуистике. Он сказал, что местные законы для приезжих не применимы и вытащил из чулана три бутылки спирта. Бичи расцвели. Спирт ценой 10 рублей 40 копеек бутылка — предел роскоши. Закуску, кроме хлеба, брать не стали. Хомич объяснил, что продукты на весь сезон закинули еще в феврале, оставив у местного жителя Афанасьева Никифора Андриановича. Продавец тут же вызвался проводить их к старику Афанасьеву. Закрыл магазин на замок, довольно хлипкий на вид.

— Хороший замок я деду Никифору отдал, чтобы ваши вещи закрыл, — объяснил он.

Оказалось, что привезший таборное имущество начальник заключил со стариком Никифором Андриановичем договор об охране имущества. Никифор Андрианович по-русски не говорил, и объясняться пришлось через племянника. Поняв, что юридические тонкости договора старику объяснять бестолку, начальник сказал:

— Да закройте это барахло на замок, а прилетит экспедиция, отдадите им все, — и улетел.

А для Афанасьева наступили хлопотные дни. Замка у него не было. В деревне ни у кого тоже. В магазин их никогда не завозили, как не пользующиеся спросом. Ехать в районный центр Чурапчу 85-ти летнему старику не хотелось.

Целую неделю он уговаривал продавца Матвеева отдать ему замок, которым тот закрывал магазин, упирая на то, что является его родственником с материнской стороны. Наконец родственные чувства Матвеева пересилили служебный долг, и он отдал Никифору замок, а на магазин стал вешать старый, который ключом только закрывался, а открывался без ключа.

Человеку непосвященному трудно представить, сколько продуктов и имущества нужно на сезон отряду из семи человек. Амбар деда был забит полностью. С трудом удалось найти ящик консервов, который оказался сосисочным фаршем. Тяжелые ящики ставили на самый низ. Чай нашли сразу — наверху, рядом с махоркой. Больше шариться не стали. Развели костер у озера, давшего название деревне, и сели ужинать. Спирт пили неразбавленный, запивая водой из озера. Хомич и Студент пили спирт в таком виде в первый раз. И впечатления остались очень яркими. Хлеб с фаршем потеряли всякий вкус, поскольку вкусовые рецепторы во рту отключились на сутки.

Здесь же, у костра, завершился и обряд пострижения в экспедицию — Коля Драбкин до конца сезона будет зваться Старым Большевиком, а мужичок с банальной фамилией Петров — Ширинкой, в память о первом его появлении с расстегнутой ширинкой. Назаровы и Абрамцев были окрещены раньше. Хомич для бичей отныне Начальник, и только Марк Парашкин не получил клички. Стоит ли при таких оригинальных имени и фамилии давать еще и клички?

Бичи переночевали в амбаре, набросав на ящики и мешки с провизией палатки и спальники. Хомича дед Никифор пригласил переночевать в дом. Утром Венька проснулся от запаха оладий. У печки девчонка лет десяти жарила на сковородке маленькие пресные лепешки. Хомич принял ее за внучку Никифора, но оказалось, что это дочка. Как объяснил позже продавец Матвеев — якут в 40 лет еще молодой, зачем спешить жениться? Детей и в 60 лет можно сделать, Никифор в 75, вон, сделал.

Дочка напекла целую чашку лепешек, поставила на стол тарелку брусники со взбитыми сливками, масла и пригласила отца и Хомича за стол пить чай. Дом у якута мало чем отличается от русской деревенской избы. Та же русская печь, лавки вдоль стен, небольшие окна. Когда сталкиваются удобства для жизни и традиции, побеждают обычно первые. Традиционные якутские хотоны из наклонных бревен с земляным потолком строят теперь только для скотины.

Позавтракав, Венька написал наряд на деда Никифора за охрану имущества. За три месяца вышла приличная сумма в 300 рублей. Пришлось звать Матвеева, чтобы объяснить, что это зарплата сторожа. В Улахане столько получали только бригадир и тракторист. Венька, пользуясь моментом, попросил старика оставить часть имущества еще на два месяца в амбаре. Он решил работать на своем участке с двух таборов. Один разместить севернее Улахана, другой сделать потом южнее. Устроив склад в Улахане, можно было избавить отряд от лишней переброски имущества. Дед Никифор охотно согласился, надеясь отработать, как он считал, незаслуженные деньги.