Евгений Ладик - Похождения иркутского бича

— Ну, будем, — и кружки глухо стукаются друг о друга. Через пять минут вино оказывает свое чудесное действие — затюканный мужик начинает чувствовать себя человеком, правда, с несколько гипертрофированным чувством собственного достоинства. Все враз превращаются в остроумных собеседников. Каждый стремится рассказать какую-то смешную или удивительную историю, произошедшую с ним или очевидцем которой он был, или просто слышал. Это и есть тот источник анекдотов, гуляющих по России, которые не могли обнаружить ни ЧК, ни НКВД, ни КГБ. Впрочем, и КГБ родило немало анекдотов, один из которых звучит так: «Анекдоты создаются в ЦРУ».

Вот один из великолепных анекдотов:

«Проводятся международные соревнования вальщиков леса. Третье место занимает финн, валивший лес бензопилой. Второе — канадец с валочной машиной, а первое — русский с лобзиком.

Корреспонденты удивленно спрашивают:

— Где Вы так научились пилить?

— В Каракумах.

— Так ведь там деревьев нет!?

— Были…»

А вот что рассказывает Марк Парашкин, вальяжно развалившийся на полу и потягивающий «Приму».

— Был у нас в отряде тогда таборщиком, ну это среднее между поваром и сторожем, бич по фамилии Миленький. Собрались мы в заход недели на две. Оставили его на таборе, наказали обустроиться, дров наготовить, и ушли. Приходим через две недели, на таборе порядок. Поленница дров стоит. На поленнице пила. Взглянул я на пилу, и что-то странным мне показалось. Пригляделся — все зубья на одну сторону заточены. Спрашиваю: «Ты что, этой пилой и пилил?» — «Этой, — говорит». А вокруг табора полгектара, не меньше, вывалено.

— Не может быть, — встревает Шах Назар II, — у пил заводская заточка на обе стороны.

— Так он два дня их на одну сторону напильником перетачивал и ругал заводских бракоделов, — хохочет Марк Парашкин.

После третьей бутылки наступает время поговорить по душам. Откровенно, нараспашку. По этому поводу тоже есть анекдот:

«Ползут по Сахаре трое потерпевших авиакатастрофу: американец, француз и русский. От жажды помирают. Вдруг находят бутылку, открывают — вино. Выпили, ползут дальше. Находят еще бутылку, еще выпили. Американец и француз поползли, а русский их останавливает: „А поговорить?“. Те рукой махают: „Некогда“. Ладно, ползут дальше. Ещё бутылка. Открывают — вылетает джин: „Выполню, — говорит, — каждому по два желания, приказывайте“. Американец пожелал миллион на счете и оказаться дома. Джин выполнил. Француз пожелал виллу на Лазурном берегу и тоже, чтобы оказаться дома, — исчез вслед за американцем. „Ну а тебе чего?“, — спрашивает у русского. „Да мне бы ящик водки и этих мужиков обратно, чтобы поговорить“.»

Разговор обычно начинается с перечисления обид, нанесенных рассказчику разными лицами и организациями. Для бичей главный обидчик — государство в лице прокуратуры.

— По какой ты, говоришь, сидел?

— 89-я, «тайное похищение государственного или общественного имущества». По простонародному — кража.

— По предварительному сговору или повторно? Ага, значит, первый раз было «с проникновением в помещение или хранилище». От трех до восьми. И куда ж ты проник?

— В ларек.

— И уснул около ларька?

— Ах, прямо в ларьке.

Шах Назар I рассказчик неважный, но с помощью своевременных сочувственных реплик Марка расходится, и рассказывает всю свою сорокалетнюю биографию, из которой лет пятнадцать приходятся на КПЗ, ЛТП и исправительно-трудовые учреждения общего режима. Этот вор-рецидивист украл у государства рублей на 200 за несколько приемов. Государство обокрало его на пятнадцать лет. Обидно…

Шах Назар II, несколько раз пытавшийся встрять в разговор дяди с Марком, наконец, получает возможность высказать свою обиду:

— А я три года за что получил? В пивнушке одному мужику зуб выбили в драке. А он, сука, коммунистом оказался. Так всю нашу компанию кого на год, кого на два, а нас с тем карефаном, что зуб выбил, на три года прокурор отправил. За то, что права качал.

— Статья 109-я, «умышленное, менее тяжкое телесное повреждение», — прокомментировал Марк. Парашкин.

— Что, я перед этими козлами трястись что ли буду? — Кричал легко возбудимый Колька Назаров, бывший зек, бывший шахтер. В 23 года уже бич — бывший интеллигентный человек, как иной раз переводят это слово.

Но вот и вино закончилось. Племянник побежал в ближайший ларек за добавкой, а Парашкин и Шахназар I сели варить чифир. Для непосвященных: чифир — это просто очень крепкий чай. Для оголодавшего, истощенного бича, чифир — наркотик и не очень слабый, как думают врачи. По крайней мере, «ломка» у оставшегося без чая бича, бывает, кончается обмороком. Зато для начифиренного бича — «3-х метровый забор — не преграда». Во время пьянки чифир пьют для усиления «кайфа». Принесенные Шахназаром II бутылки превратили общение в еще более близкородственное, но совершенно неинтересное для посторонних. А, поскольку мы с Вами, читатель, в этой компании явно посторонние, то удалимся до утра.