Евгений Ладик - Похождения иркутского бича

Ален Делон пьет тройной «Бурбон», немцы — пиво, американцы — виски. Если вы спросите, что пьет Марк Парашкин, вам придется запастись терпением, пока он перечислит все, что он пьет. С тех пор, как в юном трехлетнем возрасте он выловил из отцовской бражки все сливы и съел их, много спиртного прошло через его пищеварительный тракт. По этому пути тяжело лез вонючий самогон и спирт-денатурат, соколом летела лихая русская водка, навеки впечатывая в память некоторые сведения географического, ботанического и зоологического характера: «Столичная», «Московская», «Кубанская», «Славянская», «Русская», «Лимонная», «Перцовка», «Зверобой», «Горный дубняк», «Зубровка», «Охотничья». К сожалению, некоторые материальные трудности, испытываемые Парашкиным в течение всей его 36 летней жизни, делали более привычным на пути, ведущем в желудок и далее, менее изысканные, но дешевые портвейны. «Агдам», «Солнцедар», вермут, плодово-ягодный и другие прославившиеся в народе под названием «бормотуха», «чернила», «косорыловка», «пойло».

В контору прибайкальского лесоустроительного предприятия Марка привела болезнь, известная ему с трех лет после памятного угощения перебродившими сливами, похмельный синдром. В конторе проводили найм временных рабочих не полевой сезон. На жаргоне лесоустроителей это называлось «весенняя охота на бичей». Марк Парашкин уже попадался на удочку вербовщика и как-то отпахал лето в тайге: прорубал просеки и проклинал лесных рабовладельцев. При заключении договора начальники отрядов отбирали у бичей все документы «во избежание убегания». У Парашкина и мысли не было попасть в добровольное рабство еще на один сезон, но сильно хотелось выпить. И он решил пожертвовать на опохмелку один из немногих оставшихся у него документов — справку с последнего места работы.

В вестибюле стояли три стола для вербовки. За двумя из них сидели таксаторы — начальники отрядов. Марк, делая вид, что выбирает, спросил сперва у одного:

— Куда едут?

— В Якутию, Чурапча, — лениво ответил тот, равнодушно окидывая взглядом Парашкина.

Опытные таксаторы стараются набирать в свой отряд знакомых бичей или тех, кто им приглянулся. Было видно, что Марк ему не приглянулся. Он отошел к другому столу, где молодой таксатор принимал на работу двух бичей. По блестящему ромбику на пиджаке было видно, что только что из института.

— Через три дня, 14-го, собираемся в аэропорт. Вылет в 6 часов по московскому, в 11 — по нашему, — сказал молодой таксатор.

Бич, что помоложе, затараторил с челябинским выговором:

— Начальник, дай по десятке. Сам знашь, три дня надо кормиться. Носки купить, щетку зубную. Отработаем. С получки удержишь.

Начальник открыл журнал, нашел страницу озаглавленную «Авансы» и старательно вписал фамилии рабочих. Получив деньги и расписавшись, бичи отошли к окну и стали рыться в своих рюкзаках.

Марк смело подошел к столу и представился:

— Марк Парашкин — зубробизон лесоустройства. 15 сезонов грызу экспедишные сухари, — и в доказательство открыл рот и показал желтоватые и кривоватые зубы. — В зависимости от полноты [2] Полнота — величина относительная, ученый считает, что на гектаре должно расти 400 кбм. леса, а растет 200. Значит, полнота 0,5. Зависит от высоты, например: рост женщины 180, а вес 75. Нормально. А рост 150 при весе 75, полнота зашкаливает за 1,0. древостоя, густоты подроста и бонитета [3] Бонитет — показатель скорости роста леса, 1 бонитет — хорошо прет, 5 бонитет — скорее загибается, чем растет; за 100 лет — 8 метров. Какое отношение имеет к прорубке просек, непонятно, просто, Парашкин выпендривался. , прорубаю до 5 километров просек в день. На промере, по III разряду лесоустройства проходил по 15 км.

Насладившись удивленной физиономией таксатора, ошарашенного познаниями бича, Марк трагичным голосом продолжал:

— По дороге в поезде «Москва-Пекин» в мое купе проник международный вор и увел все деньги и документы. Вот все, что осталось, — и Парашкин выложил свою справку.

Из справки явствовало, что последние четыре недели он работал грузчиком в молочном магазине № 13 города Черемхова, откуда был уволен «в связи с невозможностью дальнейшего использования».

— Петрович! — окликнул молодой своего более опытного коллегу. — Тут у него только справка, что делать?

— Об освобождении? — лениво поинтересовался Петрович.

— Нет, с последнего места работы.

— Больше трешки не давай, — посоветовал пожилой таксатор.