Тим Северин - По пути Синдбада

Когда «Сохар» штилевал, работы на судне почти не было, и люди зачастую слонялись без дела. Но однажды и в штиль нашему экипажу пришлось попотеть. 18 марта мы заметили, что у кормы корабля крутится большая стая макрелей. Мусалам кинул в воду лесу с наживкой, поклевка не заставила себя ждать, и на палубе затрепыхалась серебристая рыбка весом около фунта. К Мусаламу присоединились несколько человек, и вскоре около десятка макрелей оказались в принесенной корзинке, что обещало разнообразить наш ланч. Очередная поклевка, но у самой воды пойманную макрель внезапно схватила четырехфутовая акула. Леса натянулась и лопнула. Вглядевшись в воду, мы увидали, что поблизости крутится около двух десятков акул (размером с ту, что порвала лесу), устроивших на макрелей разнузданную охоту. Первым сориентировался Камис-полицейский. Найдя толстую лесу с большим крючком и насадив на него кусок одной из пойманных рыб, которую он разрезал на части, он бросил наживку в воду. Одна из акул, учуяв приманку, понеслась к ней стрелой. Оказавшись возле крючка, акула перевернулась на спину, чтобы приманку было удобнее проглотить, и та в один миг исчезла в ее раскрывшейся пасти. Камис-полицейский подсек и стал перебирать лесу, таща ее на себя. Акула судорожно забилась, почувствовав, что ее вытаскивают из родной стихии. Вода вокруг нее бурлила и пенилась. Камису стал помогать Абдулла, взобравшийся на планширь. Вдвоем они вытащили акулу на палубу. Рыбина запрыгала по палубному настилу, изгибаясь дугой и щелкая челюстями. Абдулла, схватив кофель-нагель, стал колотить акулу по голове, а Камис запрыгал вокруг, оберегая босые ноги и норовя ударить акулу ножом.

Примеру Камиса последовали другие оманцы. В море полетели лесы с наживкой, и вскоре палуба наполнилась пойманными акулами, которые изгибались дугой, подпрыгивали и щелкали челюстями, чтобы вцепиться во что придется. Вокруг акул шныряли взбудораженные оманцы, пуская в ход кофель-нагели, ножи и дубинки, но, стоило им утихомирить пойманных рыбин, как на палубе оказывались другие, только что пойманные. Однако в море акул, казалось, меньше не становилось. Они сновали вокруг нашего корабля и не думали уплывать: вероятно, их привлекал запах крови, покрывавшей палубу. Такого числа акул мне разом видеть не приходилось. В течение многих дней мы не видели в море ни одной рыбины, а тут — надо же! — помимо макрели, большая стая акул — откуда только они взялись?

— Bas! Хватит! — наконец крикнул я, стараясь перекрыть возбужденные голоса разгоряченных оманцев.

Мы поймали семнадцать акул, и теперь мяса, рассудил я, хватит надолго. К тому же мне казалось, что оманцы забыли об осторожности. Одна из акул цапнула другую за хвост, а окажись рядом босая нога матроса, цапнула бы и за ногу.

— Bas! Bas! — громко повторил я.

Оманцы смотали лесы. Теперь им предстояло разделать пойманных рыбин и заготовить впрок мясо. Расположившись на палубе, они приступили к этой работе. Однако случилось так, что в тот памятный день мы не только запаслись мясом, но и пополнили запасы пресной воды. Когда оманцы разделывали акул, на нас с линии горизонта стали надвигаться низкие темные облака. Но шквала не ожидалось, и теперь нам ничто не мешало запастись дождевой водой. Я распорядился взять большой кусок парусины и использовать его как резервуар для воды. Матросы бросились выполнять мое поручение.

Вдали загрохотал гром, засверкали молнии, прорезывая огненными зигзагами темные облака. Но вот по палубе забарабанили первые капли дождя, отскакивая от палубного настила. Затем облака заволокли небо над нашими головами, и дождь хлынул как из ведра. Матросы растянули парусину под гротом, с которого вода стекала ручьями. Один из них наступил на холст, а другие, расположившись по периметру парусины, приподняли ее края, и из образовавшейся впадины оказавшийся в ней матрос, стоя по колено в воде, стал черпать воду ведром, которое по цепочке передавали к грот-люку, откуда воду перекачивали в пустую цистерну. Несмотря на то что все промокли до нитки, люди были довольны. За полчаса мы запаслись водой на четыре дня.

— Впредь готов хоть по горло стоять в воде! — с довольным видом произнес Эндрю (это он черпал воду из парусины).

Пока другие матросы запасались водой, Эйд и оба Камиса разделывали пойманных рыбин. Дождевая вода у их ног смешивалась с кровью акул, над ними громыхал гром, немилосердно сверкали молнии, и оманцы, орудовавшие окровавленными ножами и напевавшие во время работы залихватскую песенку, походили на персонажей феерии, волшебного зрелища, в котором они являли собой нечистую силу. Впрочем, дождь усердно поливал палубу, и окрашенные кровью потоки воды, устремлявшиеся в шпигаты, постепенно бледнели, а потом и вовсе приобрели присущую им прозрачность. За час оманцы заготовили четверть тонны акульего мяса, которого, как я счел, нам хватит на месяц. В тот же вечер часть мяса пошла на ужин, а остальное оманцы пересыпали солью и сложили рядом с носовым люком. В последующие дни, когда ярко светило солнце, мясо сушили, разложив его на планшире. Оно немного попахивало, но тем не менее служило мне утешением, ибо теперь еды у нас было вдоволь.