Анатолий Мамонов - Встречи на берегах Ёдогавы

На небывалую высоту поднял Хокусаи японскую гравюру, в области которой работал долгие годы. Его пейзажи получили всемирное признание. Над столом у меня одна из его картин, подарок японских друзей, — точная копия той, что я видел когда-то на выставке. Изумрудная волна с колоссальным вспененным гребнем грозно вздыбилась на фоне белоснежной горы Фудзи. Когда я смотрю на картину, во мне оживает то первое, незабываемое чувство, которое я испытал при знакомстве с оригиналом. Мне тогда показалось, что еще мгновение — и брызги обрушатся с полотна и оросят живые цветы, украшающие залы выставки. Белые, желтые, розовые хризантемы — эти любимые цветы японцев — как бы подчеркивали то бесконечное уважение и внимание, с которыми советские люди относятся к подлинному искусству другого народа. Волна и хризантема. Это о них писал много веков назад поэт Сугавара:

В Японии о таких стихах говорят, что они удивительно напоминают миниатюрные скульптурки из дерева и кости — нэцкэ — тонким, почти ювелирным мастерством. В Киото в маленьких антикварных лавчонках неподалеку от знаменитого храма «Чистой воды» вам предлагают лучшие сувениры — нэцкэ в виде пуговицы или брелка, с помощью которых к поясу можно прикрепить кисет или трубку. Изящные фигурки изображают крестьян и ремесленников, рыбаков и бродячих актеров, сказочных героев и богов. Над изготовлением такой фигурки японский мастер трудится порой несколько месяцев.

Самобытно и неповторимо творчество японского народа, воплощенное в гравюрах лучших художников прошлого — Хокусаи, Утамаро, Хиросигэ, Сяраку и многих других, чье вдохновенное искусство стало достоянием мировой культуры. Подолгу обычно стоят завороженные зрители перед картинами прославленных мастеров, любуясь изумительным подбором красок, поразительным умением воссоздавать природу и жизнь людей. «Прекрасная Осама из дома Абура» (Утамаро) и «Летний ливень над рекой Сумида» (из серии «100 знаменитых видов Эдо» Хиросигэ), деревянная скульптура буддийского божества Фугэн, относящаяся к XII в., многочисленные лакированные изделия и изделия из керамики, эмали и бронзы красноречивее любых слов говорят о таланте японского народа, создавшего эти замечательные образцы искусства.

Главное, что поражает меня (и не только меня) в японском искусстве, — его глубокая поэтичность. Чего стоит, например, восхитительная «Зима» Харунобу! Падают крупные хлопья снега… Снег на ветке черного дерева, на зонтике, который несут две женщины, и лица их кажутся белее самого снега. Гармоничное сочетание черного и белого цветов создает полную иллюзию снегопада. Законченность и четкость рисунка, мягкий лиризм и предельная лаконичность — отличительные черты мастерства Харунобу.

Богатая история японского народа, его сегодняшние трудовые будни, его изобразительное искусство — все вместе это поразительно и притягательно… И нет ничего удивительного в том, что москвичи переполнили зал Центрального Дома работников искусств, когда торжественно отмечалось 450-летие со дня смерти японского художника Сэссю.

Сэссю родился в 1420 г. Тогдашнего правителя Японии Асикага окружали живописцы, которые своими картинами пытались отвлечь мысли повелителя от полной потрясений действительности. Будущему художнику предстояло создать новое направление в изобразительном искусстве, приблизить его к жизни, к природе.

В детстве Сэссю был отправлен в Киото. Народное предание сохранило рассказ о том, как горько плакал тринадцатилетний мальчик, когда его увозили в далекий, неведомый город Киото. По его смуглым щекам катились крупные слезы. Они ручейками стекали на пол, и мальчик размазывал их ногой, рисуя на полу крошечных мышей. Так и называют до сих пор этот рассказ «Мыши, написанные слезами».

В Киото будущий художник стал священником. Там же он учился рисованию. Одновременно Сэссю усиленно изучал мастерство знаменитых китайских художников, которые оказали значительное влияние на его творчество.

В 1468 г. в составе японского посольства Сэссю уехал в Китай. Через год он вернулся на родину. Слава художника опередила корабль, на котором он возвращался. Правитель Асикага предложил ему стать придворным художником. Но Сэссю отказался, салонная живопись не прельщала его. Он искал новые пути в искусстве, нашел их и уверенно двигался к вершинам своего замечательного мастерства. «При помощи одних только черных и белых красок он успешно передавал объемность и фактуру различных предметов. Деревья, скалы и горы на его картинах объемны. И хотя из его портретной живописи мало что уцелело, те картины, которые дошли до нас вопреки превратностям истории, отличаются высокими художественными качествами — такими же, как и его пейзажи», — пишет японский критик.