Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля

Ранней весной, в первой половине марта 1932 года, у Петрика возникла новая, весьма упорная «идея»: сжигать все, что было приобретено им на острове. Он начал отправлять в печь все свои вещи: белье, верхнюю одежду. Только то, что он привез с материка, не было предано сожжению.

Когда уже нечего было больше жечь, — стул и другие мелкие вещи он давным давно сжег, не на чем уже было сидеть, — его устремления направились на… постройки. Он неоднократно говорил, что «нужно запалить радиостанцию, а то она все тарахтит да тарахтит, лучше уж ее спалить».

Однажды я сидел у стола и работал. Совершенно неожиданно с треском разлетелось окно. Я испуганно отскочил от стола и, взглянув в окно, увидел побитые стекла. За окном никого не было. Выскочив из дома, я увидел невдалеке Петрика, шагавшего по направлению к бане. Он чему-то смеялся и крутил головой.

Придя на рацию, он обратился к младшему радисту Боганову:

— Ну, что с вами делать? — Петрик для чего-то держал в руках веревочку. — Запалить вас или побить окна? Начальнику я уже побил, а вам что сделать?

Боганов его успокаивал:

— Ничего, Петрик, делать не надо. Ни палить, ни окна бить. А у начальника ты побил окна напрасно.

Врач прислал мне записку, в которой сообщил, что у больного фиксируется внимание на необходимости сжечь здания. Возможен поджог, надо принять противопожарные меры. Меры, какие можно было принять, мы приняли, но из-за этого я не смог весной 1932 года принять участие в научной поездке по острову для описи рек и сбора геологических образцов.

Пришлось на эту работу отправить Власову, которая, пробыв в дороге много дней, выполнила большую часть намеченного плана, в условиях, в которых не всякий мужчина справился бы.

В 1932 году, когда к нам прилетели самолеты и летчики узнали, что умалишенный жив, они были крайне поражены. На материке упорно циркулировали слухи о том, что мы застрелили больного.

У товарищей возникала мысль о том, стоит ли возиться с больным, может быть действительно лучше покончить с ним?

Но я гнал ее прочь, хотя интересы всего коллектива были дороже, чем больной Петрик. Как ни опасен был для нас Петрик, я ни в коем случае не мог пойти на физическое уничтожение больного человека. Памятуя о печальном опыте канадской колонизации острова в 1921—23 годах, закончившейся почти поголовной гибелью всех зимовщиков, я считал необходимым сохранить больного во что бы то ни стало. Мы, советские люди, не собирались утверждать печальной славы острова Врангеля, славы, установленной иностранной колонизацией, как могилы для европейцев. Мы должны были доказать, что советские люди могут выйти с победой из любых трудностей.

Ясным, погожим утром шестого сентября 1932 года мы последний раз спеленали Петрика в смирительную рубаху и погрузили больного на самолет. Вскоре металлическая птица унесла его на материк.

Два года, проведенные рядом с сумасшедшим, показались нам долгими-долгими. Мы с Власовой оставались на острове на четвертый год в трудных материальных условиях. Но с нами не было сумасшедшего, и мы бодро глядели в лицо грядущему.

Согласно правительственному плану, летом 1931 года к острову Врангеля должно было итти вспомогательное судно для дополнительного завоза топлива, продовольствия и, в случае надобности, людей.

Мы знали об этом и задолго до навигации нетерпеливо ждали прихода судна. Уже в январе я начал телеграфировать в АКО заказы на недостающее научное оборудование и топливо. Больше всего нас интересовали газеты, журналы, материалы съезда ВКП(б) и съезда Советов.

В феврале мы часто запрашивали АКО о том, что делается для подготовки экспедиции и какое, идет судно. Но в Акционерном Камчатском Обществе, как видно, были не особенно заинтересованы в посылке судна и на многие мои запросы ничего не отвечали.

Гораздо более внимательными оказались Крайисполком и Крайком ВКП(б). 19 февраля 1931 года я получил телеграмму от Крайисполкома. Краевой Исполнительный Комитет своим постановлением от 19 февраля обязал АКО и Совторгфлот организовать в навигацию 1931 года рейс шхуны «Чукотка» на остров Врангеля для завоза угля, вывоза пушнины и заболевших членов колонии. Управление гражданского воздухофлота обязано было снабдить экспедицию самолетом для обеспечения пароходного рейса и вывоза больных в случае невозможности подойти к острову на судне.

Эта телеграмма всех нас крайне обрадовала. Краевые организации постановили, — значит, судно к нам выйдет. АКО долго молчало и только после моих неоднократных телеграмм сообщило, что специального рейса на остров Врангеля не будет. Посылается шхуна «Чукотка» в Чаунскую губу. Оттуда, если останется время и если ледовая обстановка будет этому благоприятствовать, она должна зайти на остров Врангеля.