Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля

Наше молчание и спокойствие, как видно, удержали его, и он через некоторое время опустил стул.

Врач, желая его увести из дома, опять начал с ним разговор. Я тоже старался уговорить его уйти, но это привело к новой вспышке. Он схватил за горлышко большую бутыль с керосином и так быстро взмахнул ею, что из бутылки не вылилось ни капли керосина. Но и в этот раз он не бросил бутылку, а, подержав некоторое время, поставил ее на место. Через некоторое время, ругаясь, он ушел из дома, пообещав «свести с нами счеты».

Очень часто, особенно в темную пору, Петрик, страдая бессонницей, выходил из бани и бродил по территории фактории. Он иногда спускал с привязи собак, а однажды, затащив собаку из моей упряжки к себе в баню, пытался ее повесить. Только появление в этот момент врача помешало ему расправиться с животным.

Однажды он пришел в дом рации, разбудил радистов и Званцева и просил помочь ему прогнать «невесту».

— Приходит каждую ночь, лезет, спать не дает, говорит — «я невеста». Летает под окнами и поет.

Весь этот бред сопровождался ужаснейшей бранью.

Иногда в самом разгаре пурги, несмотря на холод и снег, Петрик приходил к нашему дому, стучал в окна и, так как мы уже начали к тому времени запираться, требовал открыть ему дверь.

В разгар полярной ночи, когда положение больного было наиболее тяжелым, мы все чувствовали на себе влияние его соседства. Нельзя было показаться наружу без опасения неожиданно получить в голову кирпичом или чем-нибудь подобным. Пришлось отдать распоряжение о том, чтобы все зимовщики были крайне осторожны, не вступали в непосредственное общение с больным по собственному почину, не нервировали его. Общение с Петриком допускалось только через врача.

Большая часть зимовщиков панически боялась Петрика, а туземцы все без исключения были им крайне напуганы. Ночью в расположение бани, где находился больной, Павлов отказывался ходить в-одиночку, приходилось мне его сопровождать. Бывавшие на территории фактории туземцы с большой неохотой ходили на радиостанцию, так как в каждом таком случае надо было проходить мимо бани.

Таким образом, все население острова было по существу терроризировано больным. Ни одного своего шага, ни одного поступка мы не совершали, не подумав предварительно: как это отразится на больном?

Синадский, на которого я возложил уход за поваром, не имел достаточного опыта для этого и, кроме того, относился к порученному «прохладно». Поэтому в первый год весь его уход заключался в ежедневных посещениях и выдаче необходимых медикаментов. Ночью он, как правило, больного не посещал. Поведение больного врачом, по моему требованию, записывалось. Среди Большой ночи у Петрика, как правило, развивалась бессонница и спутанность сна: он спал в светлые промежутки и бодрствовал ночью. Для того, чтобы заставить его спать ночами, врач регулярно давал ему снотворное.

На склоне полярной ночи врач сообщил мне о том, что Званцев предлагает свои услуги в уходе за больным. Вызываю метеоролога.

— Что вас заставляет, Константин Михайлович, ухаживать за больным?

— Я вижу, что Петрик является большой обузой для всей зимовки. Поведение больного мешает нормальной работе зимовщиков. Петрик ко мне относится лучше, чем к другим, поэтому я думаю, что если начну ближе общаться с ним, это даст возможность удержать его от многих поступков.

— Что же вы намерены делать?

— Ничего особенного. Так как наибольшую агрессивность Петрик проявляет в то время, когда обычно зимовщики спят, то я буду ночевать у него. Днем больной находится в лучшем состоянии, на ночь же я перетащу в баню свой кукуль [48] Кукуль — спальный мешок. и буду там ночевать. До тех пор, пока он не будет спать, я буду сидеть с ним, разговаривать, занимать его, а когда он ляжет спать, лягу и я.

Первоначально я не согласился на это, опасаясь за Званцева. Но потом решил попробовать. Званцев приступил к своим обязанностям сиделки и начал регулярно ночевать у больного. С этого момента мы все почувствовали значительное облегчение, потому что Петрик, ранее бывший без надзора, теперь находился под постоянным наблюдением и контролем здорового человека. Это избавило нас всех от многих неприятностей. Петрик реже приходил ночами к домам, меньше бродил по фактории. Званцеву однако все это причиняло бесчисленное множество хлопот.

Петрику вдруг приходила в голову сумасшедшая мысль итти чинить «суд и расправу». Он начинал одеваться, Званцев спрашивает: