Ареф Минеев - Пять лет на острове Врангеля

Досуги зимы и ранней весны, особенно Большой ночи, мы использовали на упорное чтение и знакомство с геологией, геодезией, биологией и другими науками. Мы долго и много спорили по различным предметам, так как проконсультироваться было не у кого, а многие сведения приходилось подчас заимствовать из литературы, казалось, не имевшей прямого отношения к интересующему нас вопросу. Но мы твердо знали одно, — что нужно это делать, и, не жалея труда и времени, готовились к будущей работе. Помимо чтения и теоретической подготовки, приходилось готовить и материальную часть, без которой невозможно заниматься этой работой. Не все было у нас на острове, кое-что пришлось «изобретать» и делать самим.

Но одно дело читать в книжке, как делать, другое применять знания на практике, которой у нас было еще меньше, чем теории. Поэтому, как только появилась возможность совершить длительные поездки в светлое время, мы для практики вместе совершили несколько поездок.

Можно оказать, что весна и лето 1930 года были для нас «производственной практикой» после зимней теоретической учебы. В поездках мы учились обращаться с буссолью, геологическим компасом, молотком, анероидом и другими приборами, экзаменовали себя в употреблении специальной терминологии и умении правильно ее применять. С прилетом птиц Власова начала практику по сниманию и обработке птичьих шкурок и выдуванию из яиц их содержимого. В этом деле у нее быстро наметились успехи, и на второе лето она уже, можно сказать, блестяще начала справляться с этим делом и, пожалуй, не уступила бы опытному препаратору. Свойственная ей аккуратность и скрупулезная тщательность дали возможность без большой порчи материала освоить это дело в совершенстве. Потом на тундре зазеленели травы, зацвели цветы, в воздухе и на земле появилось множество мелких и мельчайших животных. И тут опытное собирание, сушка цветов, добыча насекомых и их консервирование тоже требовали упорства и труда.

В работе росло умение и опыт. Помню, как мы были довольны, когда Власовой удалось удовлетворительно сделать шкурку бургомистра. Крупная птица лежала на бумаге, почти как живая. Мы тогда не замечали многих дефектов в ней. Позже, когда умение стало больше, и мы сравнивали наше первое «завоевание» с последующими, — какой убогой казалась нам эта работа! Вместо музея ей пришлось отправиться в нашу печку. Я было начал протестовать, но Власова, заталкивая негнущуюся сухую шкурку в дверцу печи, приговаривала: «нечего возить на материк всякую дрянь, иди-ка, голубушка, в печь».

Первой практикой нашей работы с буссолью была река «Наша». Эта река впадает в море в 7—8 километрах к востоку от фактории. Она течет на протяжении 25—30 километров за грядой холмов, отделяющих реку от фактории.

Выехали мы рано утром. Двадцатиградусный мороз, яркое солнце и неподвижный воздух благоприятствовали поездке. Ехали руслом реки, высокие берега беспрестанно меняли очертания, неизменным был только снег, которым все было укрыто. Возвратились только в одиннадцать часов ночи. Было уж темно, и дома начали беспокоиться нашим долгим отсутствием. На другой день я вооружился транспортиром, циркулем, расстелил перед собой клетчатый лист рабочей карты и впервые в жизни начал наносить на бумагу результаты вчерашней работы. Постепенно вырисовывалась извилистая линия русла реки «Нашей», — хорошо!

Всякий наш успех будил уверенность, что поставленные перед нами задачи мы выполним.

Так постепенно, учась и набираясь практического опыта, мы работали, накапливая различные материалы по изучению острова.

Этой же весной мне удалось положить на карту нижнее и среднее течение реки Клер. Кроме того, я пересек в нескольких направлениях восточное плоскогорье, заключенное между северным и южным хребтами, с запада ограниченное центральным поднятием, а с востока падающее в море обрывами мыса Гавайи и смежных с ним берегов, и определил барометрически высоту ряда точек этого плато.

Белый медведь в промысловой жизни острова имеет второе по важности значение и сохраняет его до начала товарных заготовок моржа.

Белого медведя на острове довольно много. Несмотря на незначительное количество промышленников, мы в среднем убивали в год до 70 взрослых медведей.

Медведя бьют в любое время года, когда он встречается, но летний и осенний убой количественно незначителен. Если за лето удавалось убить двух-трех медведей, это много. Осенью промысел несколько больше и составляет от общего количества убитых медведей максимум 10 %. Все остальное количество зверя бьется весной.