Павел Ушаков - На Новую Землю!

Русские промышленники на Новой Земле (фот. Ю. Чирихина).

На Новой Земле, если можно так выразиться, существует несколько старых „династий“ русских промышленников. В большинстве случаев все это выходцы из Шенкурска Архангельской губернии: Журавлевы, Коноваловы, Воронины… Еще их отцы впервые начинали пробовать свое счастье на Новой Земле. В Поморской губе долгое время жил русский промышленник Князев, хорошо знающий условия этого края, и только нынешним летом временно уехал обратно в Архангельск. Уже пять лет на Новой Земле безвыездно промышляет Конушенко, который сюда попал совершенно случайно. Раньше он никогда не занимался промыслами, но теперь здесь он вполне акклиматизировался и постепенно сделался одним из лучших промышленников. По внешнему виду он сильно опустился и не скоро узнаешь его прошлое. Как промышленник очень смелый и не раз хаживал один на Карскую сторону. Вспоминаю первую с ним встречу. Это было еще в 1923 году, когда мы стояли в переузье Маточкина Шара на барже, которая была завезена сюда „Купавой“ при постройке радиостанции. Здесь мы работали над течениями и производили драгажные ловы. После работы сидели в маленькой каюте и обменивались впечатлениями. Вдруг над нашими головами по железным листам палубы мы услышали незнакомые шаги. Для нас это было очень странно, так как уже в течение недели мы привыкли никого не видеть, кроме себя. Послышался лай собак. Странно, что бы могло это быть? Сначала показываются слизкие, мокрые пимы, затем в нашу каюту вваливается огромная малица. В нашем помещении становится сразу тесно. Из расспросов узнаем, что это русский промышленник Конушенко, недавно приехавший на Новую Землю. Теперь он собирается один идти на карскую сторону на остров Пахтусова, который лежит миль на 80 к северо-востоку от Маточкина Шара.

— Там я думаю из плавника построить хижину и прозимовать. Плавник должен быть. Возможно, будет удачный промысел, обычно на о-ве Пахтусова много белых медведей, встречаются олени, много песцов. Только вот уж поздно, не знаю, сумею ли добраться до него во-время.

По дороге с ним случилось несчастье — у м. Хрящевого наскочил на мель, карбас опрокинулся и все вещи подмокли. Сам сильно простудился и теперь его поминутно забирала лихорадка. Хотя 1923 год был исключительно благоприятный в смысле льда, но в такое позднее время идти уже не безопасно.

Вышли посмотреть его суденышко — небольшой карбас, нагруженный до верху всякими вещами. Поверх всего собаки всевозможных мастей и размеров. С противоположного берега слышен чей-то заунывный вой. Я это что еще такое?

— У мыса Хрящевого у меня выскочила одна собака.

— Она у вас пропадет.

— Никогда, она все время бежит за мной. А теперь я возьму ее обратно на карбас.

В карбасе он одной рукой умеючи разнимает кучу сцепившихся собак и быстро их размещает, вернее, раскладывает по определенным местам. Все собаки слушаются с первого слова.

Несмотря на наши советы не идти больным в такую позднюю пору на Карскую сторону, он двинулся все-таки дальше и постепенно его маленький серенький парусок потерялся в вечерней мгле.

— Разве не хватает промысла вблизи Маточкина Шара? — спрашивали мы его.

— Нет, хватает, но на Карской стороне интереснее.

Во всем этом есть что-то джек-лондоновское, для многих может быть непонятное.

Вечер. Вне дома темно. Свежий норд-вестовый ветер. Валит хлопьями снег. У крыльца бесконечный лай самоедских собак. Из-за темноты и сильного снега „Мурмана“ не видно, но отчетливо видно мигание штагового огня. Пашка Коновалов сидит у нас в гостях и подолгу рассказывает о своих былых похождениях. После каждого крепкого выражения для большей ясности поминутно сплевывает, но в гостях соблюдает свой этикет — плюет не на пол, а на собственный сапог.

Если приглядеться более внимательно к внутреннему складу даже простых русских промышленников, то мы увидим в них много своеобразного, что резко отличает их от всех остальных. Обычно, это сильные натуры, закаленные самой природой и привыкшие всегда смело бороться за жизнь и глядеть прямо в глаза смерти. На Новой Земле они чувствуют нечто такое, что их всегда неуклонно влечет к ней, видят во всем этом какой-то особый интерес. Большинство из них из года в год ведут дневники. Иван Журавлев подробно записывает все явления природы: прилет птиц, состояние погоды и льда, промысел и пр. И почти каждый из них мог бы рассказать очень много нового и интересного.