Тим Северин - По пути Ясона

Отпуск Питера Доббса закончился, и он отправился на родину, а вместо него прибыл другой Питер — Уоррен, бывший моряк из графства Оксфордшир. Он участвовал в перегонке «Арго» со Спецы в Волос, и ему так понравилась наша компания, что он решил принять участие и в самой экспедиции. Мы также приняли в экипаж первых турецких волонтеров — Дениза, двадцатитрехлетнего студента-археолога, энтузиазмом и энергичностью напоминавшего терьера, и Умура, который приехал таким угрюмым, что я подивился, с какой стати он вообще к нам присоединился. Выяснилось, что его направил к нам отец, горный инженер, решивший, что, поскольку восемнадцатилетнему оболтусу придется пересдавать экзамены, поход на двадцативесельной галере научит его правильному отношению к жизни. Поначалу Умур держался особняком и все больше помалкивал, но постепенно оттаивал; на первых порах он собирался идти с нами лишь до Стамбула, однако затем передумал и в итоге проделал весь путь до западной границы Турции. Третьим волонтером был Эрзин, прежде капитан супертанкера водоизмещением 150 000 тонн, ходившего из Турции в Аравийский залив; после такого танкера сесть на весла 8-тонной галеры — ничего не скажешь, радикальная смена обстановки. Впрочем, Эрзин, бывший офицер турецких ВМС, относился к тем людям, обаяние которых поистине заразительно; вдобавок он был отличным моряком. Еще две вакансии заполнили старые друзья — Али, археолог и дайвер, человек весьма образованный, ставший моим гидом и переводчиком на турецкой территории, и шестнадцатилетний Каан, самый молодой из аргонавтов, сын моего стамбульского друга, которого я знал вот уже двадцать три года. С его отцом, Иргуном, мы подружились, когда я, будучи студентом колледжа, вместе с однокурсниками проехал через Турцию на мотоцикле, повторяя путь Марко Поло. С тех пор мы поддерживали связь, и когда Иргун узнал, что я прибываю в Турцию на «Арго», он сразу же послал ко мне своего сына. Каан сообщил, что имеет некоторый опыт гребли, — он занимался в стамбульском лодочном клубе; участие в экспедиции представлялось ему отличным приключением.

Вообще-то мы ждали еще двоих волонтеров, поскольку «Арго» требовалось максимальное число гребцов, чтобы преодолеть остаток пути по проливу, — ведь ближе к Босфору течение становится еще сильнее. Эти двое присоединились к нам в Чанаккале и помогли провести галеру от одного берега к другому, где нас ожидал официальный прием у губернатора. По карте переход представлялся совсем коротким: всего полторы мили водного пространства, однако потребовалось почти два часа, чтобы справиться с течением. Упомянутые двое волонтеров вечером куда-то исчезли, а другие турки, когда их спросили, рассмеялись: «Да они посчитали, сколько грести до Стамбула, и решили, что с них и этого достаточно! И сбежали!»

Прием у губернатора Чанаккале открыл собой целую серию аналогичных мероприятий, которые местные власти организовывали на всем нашем пути вдоль турецкого побережья. На набережной под аккомпанемент дудок и турецких барабанов выступила труппа танцоров. Мальчики в мешковатых черных штанах — шароварах, расшитых золотом, в жилетах поверх черных же рубашек подпрыгивали, перебирали ногами и гортанно кричали. Девочки приседали, раскачивались из стороны в сторону, брались за руки и снова размыкали пальцы, чтобы выполнить следующее движение; их наряды представляли собой элегантную комбинацию струящихся панталон, фартуков и свободных блуз. На ногах тапочки, на головах — расшитые жемчугом и золотом платки; серьги и ожерелья позвякивали и шевелились в такт движениям и музыке.

Древние греки именовали Дарданеллы Геллеспонтом, морем Геллы, ибо именно здесь упала в море и утонула, соскользнув со спины золотого барана, царевна Гелла. Когда первый «Арго», следуя за бараном в Колхиду, достиг этих берегов, аргонавты миновали пролив под покровом ночи — возможно, избегая внимания троянцев, которые не любили чужаков и видели в каждом иноземце человека, готового покуситься на их торговую монополию. Аполлоний пишет: