Тим Северин - По пути Ясона

Испытания подтвердили подозрения Колина: таран существенно улучшал ходовые качества судна. Галера изящно скользила по воде, таран разбивал волны, так что гребцам не приходилось с ними бороться. По всей видимости, античные кораблестроители отлично представляли себе, как должна выглядеть морская галера. Колин решил увеличить размеры тарана на 2 фута. Кроме того, испытания на стенде выявили обстоятельство, о котором я решил заранее не говорить своим гребцам: совокупная мощность двадцати человек, гребущих в темпе, достаточном, чтобы выдерживать его на протяжении нескольких часов подряд, составляет всего две лошадиных силы! Иными словами, их совместных усилий едва хватит, чтобы состязаться с самым крохотным лодочным моторчиком. И как, скажите на милость, мы проведем галеру водоизмещением 8 тонн по Босфору, против тех самых течений, которые я недавно наблюдал? Над этим вопросом я предпочитал пока не задумываться.

Держа слово, Вассилис приступил к работе в начале октября. Он отвел меня на маленькую лесопилку, куда доставили с Самоса стволы Вардикоса. Там я впервые увидел, как Вассилис строит рабочие отношения. Когда мы пришли на лесопилку, нас явно не ждали, несмотря на предварительную договоренность: ни единого человека в поле зрения, лезвие ленточной пилы сломано. Вассилис ворвался в помещение и начал действовать — лезвие немедленно заменить, бревна распилить… Работники подчинились беспрекословно, а Вассилис следил за ними, что-то бормоча себе под нос. Даже когда пила загудела, он не успокоился — время от времени хмуро косился на рабочих, поминал недобрым словом Вардикоса, который прислал не совсем то, что нужно, — ну да ладно, сойдет. От хозяина лесопилки он потребовал доставить распиленные доски на Спецу не позднее чем через два дня. На рассвете второго дня древний грузовик, доверху нагруженный нашей древесиной, приполз в Старую гавань Спецы. Рядом с грузовиком катил на мотороллере Вассилис в своем остроконечном колпаке, точно овчарка, стерегущая стадо.

Из Австралии прилетели Том и Венди Восмеры; они согласились провести зиму на Спеце, помогая в строительстве. Том выступал как технический советник, следил за соблюдением исторической достоверности, а также выполнял любую работу, которую изредка поручал ему не терпевший никого под боком Вассилис. В отношениях с ним Тому приходилось проявлять чудеса дипломатии. Мне снова и снова напоминали, что Вассилис не подпускает никого к тем лодкам, которые строит. Он работает в одиночку, в крайнем случае — с единственным помощником, чья задача — подносить и убирать, держать другой конец бревна и тому подобное, то есть прислуживать маэстро. Этот помощник, улыбчивый молодой человек по имени Мимас, летом водил туристические яхты, а Вассилису помогал лишь в спокойные зимние месяцы. Пяти месяцев «под крылышком» у Вассилиса было для него вполне достаточно. Он как-то объяснил нам, почему Вассилис никогда не обращается напрямую к Дино — мастеру, работавшему в соседней мастерской. Дино — тоже замечательный плотник, они с Вассилисом даже пользуются одной пилой. Восемь часов в день шесть дней в неделю они трудятся в десяти ярдах друг от друга — круглый год, и при этом хранят молчание. По словам Мимаса, Дино и Вассилис вместе обучались в подмастерьях, а когда начали работать самостоятельно, казалось вполне естественным, что они будут трудиться сообща. Но однажды, по какой-то неведомой причине, между ними произошла столь бурная ссора, что один оказался в больнице, а другой — в полицейском участке. С тех пор они не сказали друг другу ни слова.

Том все прекрасно понимал. Такие мастера, сказал он мне, славятся независимостью и буйным норовом. Они работают самостоятельно и охотно предаются своим разнообразным идиосинкразиям. Том не желал вмешиваться в работу Вассилиса, так что тут опасаться было вроде бы нечего. С другой стороны, получалось, что судьба проекта зависит от одного человека — Вассилиса. Если он утратит интерес, или, как говорится, пойдет вразнос, или — чего доброго — заболеет, у нас не останется ни малейшего шанса завершить строительство вовремя. Перспектива, что и говорить, тревожная, но Том был единственным, кого Вассилис соглашался терпеть, признав в нем такого же перфекциониста; вдобавок Том отличался изрядным терпением и упорно осваивал греческий, чтобы переговариваться с маэстро.

Мы сняли квартиру в доме, что выходил окнами на мастерскую Вассилиса в Старой гавани. Каждое утро с балкона этой квартиры мы видели, как Вассилис спускается по крутой тропинке от своего дома на другой стороне гавани. За его мотороллером мчался кудлатый пегий пес — дворняга, которую мы так и прозвали — Кудлатый. Вассилис съезжал по тропинке, пропадал из виду, а потом вновь появлялся, почти под нашим балконом. Рокот мотороллера стихал, и Вассилис в сопровождении Кудлатого направлялся в мастерскую, а им навстречу из-под досок, тряпок, перевернутых лодок и пустых бочек высыпала стая прикормленных бродячих кошек, пожиравших глазами пластиковый мешок в руках Вассилиса: этот суровый, вечно всем недовольный грек, оказывается, имел слабое место — каждый день он подкармливал местную живность, даже по воскресеньям, в свой законный выходной.