Рагнар Квам - Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан

Как-то утром в начале июля, проснувшись, мореплаватели обнаружили, что вокруг плота кипит жизнь. Океан буквально кишел тунцами, дельфинами и акулами. Они словно взбесились и все участвовали в грандиозной схватке. Хейердал и его товарищи решили воспользоваться этим для рыбной ловли. В ход пустили удочку, состоящую из стального троса, флаг-фала и крючка с тунцом в качестве наживки. Дневник Тура запечатлел происходящее, не скупясь на подробности:

«Первой попалась на крючок и была вытащена на плот шестифутовая акула. Как только крючок был освобожден, его проглотила восьмифутовая акула, которую мы также вытащили на борт. Когда удочку снова забросили в воду, на него попалась еще одна шестифутовая акула, мы подтянули ее на край плота, но тут она высвободилась и нырнула. Крючок был сразу же снова заброшен, его схватила восьмифутовая акула, и после короткой борьбы мы вытащили ее голову на бревна, но вдруг все четыре стальных троса оборвались и акула скрылась в глубине. Заброшен новый крючок, и мы вытянули еще одну семифутовую акулу. Теперь стало опасно стоять на скользких бревнах кормы с камерой в руках, поскольку первые две акулы продолжали бешеное сопротивление и хватали бамбук и все что им попадалось. <���…> Мы снова забросили крючок, океан все еще кишел беснующимися рыбами. <���…> Затем мы поймали и благополучно вытащили шестифутовую акулу, за ней пяти-с-половиной-футовую. Потом мы поймали еще одну шестифутовую акулу. Когда крючок был снова заброшен, мы вытащили еще одну семифутовую акулу. <���…> Мы так устали от рыбалки, от вытягивания тяжелых лес, что через пять часов прекратили ловлю. <���…> На борту становилось небезопасно, так как каждые 45 минут одна из акул оживала и начинала хватать все вокруг» {575} 575 Судовой журнал «Кон-Тики» Тура Хейердала. .

Кровавая баня. Команда «Кон-Тики» забавлялась охотой на акул. Им не нужна была рыба, но время от времени требовались развлечения

Совершенно изнуренные, они наконец упали на соломенные матрасы и заснули.

На следующий день Бенгту исполнилось двадцать пять лет, и они подняли шведский флаг, после чего вновь схватили удочку и опять начали вытаскивать акул на палубу, которая стала такой грязной от крови, что пришлось выбросить несколько бамбуковых циновок.

Когда в тот вечер они легли спать, только что пережитая оргия не давала им покоя. Перед глазами вставали «хищные раскрытые пасти акул и пятна крови. А запах акульего мяса преследовал нас» {576} 576 Kon-Tiki, s. 152. .

Команда «Кон-Тики» начала охоту на акул не потому, что акулы напали на плот. С акулами все, наверное, обстоит так же, как с волками. И те, и другие считаются воплощением жестокости, и одна только мысль о них возбуждает в человеке страсть к убийству. Тур и его товарищи могли забавы ради ловить и других крупных рыб, но именно акула, а не тунец, пробуждала в них примитивные инстинкты. И даже Тур, который всегда восхищался природой во всем ее непостижимом многообразии, не отказался от участия в этой бойне. А может быть, им двигали корыстные мотивы — ведь он так старательно снимал эту кровавую резню на кинокамеру.

Шла десятая неделя их плавания в океане, когда однажды вечером Тур уловил первые признаки, предвещающие перемену настроения на борту. Кнут сказал, что было бы неплохо ступить ногой на землю какого-нибудь острова. Ему, дескать, надоела теснота на плоту, и он не скрывал, что его тошнит от запаха акульей крови. В этот момент Тур подумал о том, что речь идет о своего рода кульминационном пункте путешествия, хотя никаких признаков ослабления мотивации у экипажа заметно не было {577} 577 Судовой журнал «Кон-Тики» Тура Хейердала. . Ясно, что Кнут «был бы рад увидеть что-нибудь другое вместо холодных рыб и бурного океана» {578} 578 Kon-Tiki, s. 152. .

Однако через неделю Кнут пришел в норму. Он сказал Туру, что после войны ни разу не чувствовал себя лучше, чем сейчас, и что это путешествие заставило его полюбить море; впрочем, Кнут добавил, что по-прежнему мечтает оказаться на суше {579} 579 Ibid. . Кровь с палубы смыли. Однако, возможно, мимолетные приступы дурного расположения духа у Хаугланда объяснялись не только акульей бойней. Было нечто, о чем ему не хотелось говорить. «После войны у меня регулярно случаются приступы ужасной головной боли. Они продолжаются минимум один день и ввергают меня в такую хандру, что мне ничего не хочется делать», — пишет он в своем дневнике.