Гюнтер Оскар Диренфурт - К третьему полюсу

Первый же удар ледорубом убедил новозеландца в том, что они вступили на затвердевший кристаллический фирн; после двух-трех ударов ледорубом удавалось сделать в нем ступень, в которой умещалась громадная подошва высотной обуви. Когда же надо было страховать товарища, один сильный толчок позволяя наполовину вогнать древко ледоруба. Альпинисты не забывали об осторожности, двигаясь попеременно, надежно подстраховывая друг друга перекинутой вокруг древка веревкой.

Альпинисты совершенно не страдали от холода и ветра и, как не без удивления рассказывал впоследствии Хиллари, «он испытывал от восхождения такое же удовольствие, как если бы это происходило где-нибудь в его родных Новозеландских Альпах».

«Ключом» всего маршрута, наиболее трудным препятствием предвершинного гребня оказалась знакомая им по аэрофотосъемке и наблюдениям из Тьянг-Бочи отвесная скальная стенка, преграждавшая гребень. Эта гладкая, почти лишенная зацепок скала была бы не больше чем интересным воскресным развлечением для квалифицированного скалолаза в обычных альпийских условиях. Но на высоте более 8700 м здесь могла решиться судьба всего восхождения. Огромный многодневный труд коллектива людей в течение всех предшествующих двух месяцев решался в эти минуты.

И Хиллари нашел ахиллесову пяту последнего стража: он высмотрел щель между скалой и нависшим в сторону Тибета карнизом. Тенсинг внимательно вытравлял веревку, зорко наблюдая за скрывшимся в щели новозеландцем, который полз, упираясь кошками в смерзшийся снег, используя самые крохотные зацепки, цепляясь коленями, руками, плечами, моля, чтобы не внушавший ему доверия карниз не оторвался от скалы. Хиллари лежал пластом на вершине скалы, и только когда он восстановил дыхание и закрепился, подозвал Тенсинга. Оба не сразу пришли в себя, но, когда они медленно начали подъем и Хиллари осведомился о самочувствии шерпа, тот ответил ему улыбкой и уверенным жестом руки указал на гребень.

Так они продолжали свой путь, но вот который уже раз возвышение, представлявшееся им концом гребня, оказывалось всего лишь выступом, за которым возникал еще один, более внушительных размеров. Давала себя знать усталость, азарт борьбы сменился мрачным ожесточением, когда Хиллари, сам не веря себе и не сразу осознав, что же он видит, постиг, что гребень оборвался и круто снижается, и вдали возникли Северная седловина и Ронгбукский монастырь. Перед восходителями открылся Тибет.

«Первым моим чувством было ощущение огромного облегчения, — писал об этом моменте Хиллари. — Как хорошо, что не нужно больше рубить ступени, траверсировать гребни и что нет больше бесконечных снежных выступов, дразнящих призрачной надеждой на успех.

Хиллари обернулся к своему спутнику: ни громоздкий капюшон, ни темные очки и покрытая ледяными сосульками маска не могли скрыть его лицо, озарившееся улыбкой. Они пожали руки. Тенсинг обнял Хиллари. Было 11.30 утра. Хиллари вытащил спрятанный под штормовкой фотоаппарат и сделал снимок, ставший известным всему миру: сын Азии шерп Тенсинг из Дарджилинга на высочайшей из высот Земли с поднятым над головой ледорубом, на котором укреплены флаги Великобритании, Индии, Непала и ООН.

Открывшаяся перед ними панорама и радость победы заставили забыть, что не все еще трудности остались позади. На востоке высился пирамидальный массив еще непокоренного Макалу и, повинуясь инстинкту альпиниста, Хиллари мысленно намечал возможные пути восхождения на эту вершину [90]. Где-то на горизонте темнела за облаками величественная Канченджанга. На задней стороне доминировал Чо-Ойю, знакомый Хиллари еще с 1952 г., еще дальше тянулись ступенями неведомые хребты Непала. Направив вниз объектив, он сфотографировал и уходящий к Тибету Северный гребень с Северной седловиной, славный исторический путь, проложенный восходителями двадцатых и тридцатых годов, но еще ожидающий первопроходителя.

У одинокой палатки лагеря 9 они подкрепились хорошо подслащенным лимонадом и, без большой охоты взвалив на себя спальные принадлежности, двинулись к седловине. Те движущиеся фигурки, которые они отчетливо видели отсюда, и были без сомнения Лоу и Нойсом, поджидавшими восходителей.

Спуск начался нелегко. Строки дневника Хиллари пестрят такими записями: «Мы чувствовали себя крайне слабыми и утомленными... Все наши чувства притупились и время шло, как во сне». Сильный ветер успел заровнять следы и снова пришлось взяться за ледоруб, выбивая ступени в смерзшемся фирне.