Мишель Пессель - Золото муравьев

Итак, многие молодые европейцы, приехавшие из Европы и Америки, питают настоящую страсть к местным нарядам. И все же, как они ни стараются, нацепляя на себя чалму или тибетские дхоти и шубы, отличие сразу бросается в глаза. У европейцев настолько характерные походка и манера держать голову и руки, что они моментально выдают себя даже неискушенному наблюдателю. Взглянув чуть более внимательно, любой обнаружит сразу же на их лицах (на моем, впрочем, тоже) дряблую кожу бело-серого цвета, которая, будь она даже и загорелой, отличает в толпе европейца. Так вот, если добавить ко всему перечисленному двухдневную щетину и слегка сгорбленную спину, мы уже имеем приметы… нет, не европейца — перед нами типичный минаро!

Но если минаро со склонов Заскара напоминают нам европейцев не по костюму, а по лицу, то минаро с берегов Инда во всех отношениях походят, пожалуй, на западных хиппи. В своей поношенной одежде, с букетиками цветов на голове они выглядят весьма нелепо (с точки зрения европейца, конечно). Честно говоря, некоторые минаро кому-то из нас могут до смешного напоминать какого-нибудь не слишком респектабельного родственника. Скажем, двоюродного брата или дядю из тех, кого неудобно пригласить в «приличное общество». Очевидно, что между нами и минаро есть какое-то «фамильное сходство», выделяющее этих людей как неких чужаков в гималайской среде.

Итак, я решил последить на базаре за всеми приезжими, одетыми кое-как. Не отличаясь большими способностями завязывать знакомства, в тот момент я испытывал желание наброситься на первого же минаро, что подвернется мне под руку. Мои вероятные жертвы, будто чувствуя опасность или считая мои намерения недостойными, казалось, где-то прятались от меня. Повторять поиски еще и еще было рискованно: рано или поздно я мог угодить в полицию, как явно подозрительный тип. Но тут мне в глаза бросились сразу два минаро: ребенок — неряшливый мальчишка с цветком на голове — и его отец. Чувствуя, как во мне просыпается инстинкт хищника, я медленно, украдкой стал пробираться к своей жертве. Широко улыбаясь, как делают все, кто имеет сомнительные намерения, я сунул в руку мальчишки конфету. Контакт с жертвой был найден.

— Вы минаро? — спросил я с глупым видом у его отца; который осторожно огляделся по сторонам, будто пытаясь определить, не следит ли за мной полиция.

— Да, — ответил он.

— Прекрасно, — отыскивая в кармане вторую конфету, сказал я и тут же сунул ее в руку ребенку. — Вот так удача! Вот и подружились! — твердил я, стараясь изобразить на лице искренность.

Я тогда совершенно не знал, что минаро — люди довольно осторожные, полностью лишенные наивной доверчивости, отличающей большинство тибетцев. Бросив короткое «джулай», мой минаро с широкой улыбкой на лице развернулся и быстро зашагал прочь вместе с сыном, уплетающим мои конфеты.

«Следующего не упущу», — сказал я себе твердо. Но, несмотря на все усилия, в это утро я не встретил больше ни одного минаро, хотя базар был заполнен приезжими до отказа. Но это были совершенно неинтересные люди, например толпа молодых англичанок в шортах, громко изъясняющихся на странном жаргоне, который почему-то в ходу у туристов, немцы, прогуливающиеся с мрачным видом, заскарцы, жители Пурига и Драса, несколько тибетцев, один сикх — шофер автобуса, два гимнософиста в набедренных повязках, один бенгалец, два офицера индийской армии, один гуджаратец и несколько торговцев-кашмирцев, но ни одного минаро.

Время шло, я наконец оставил поиски и пошел посмотреть виноград, которым торговали в крайнем ряду. Каргил находится на самом высоком горном массиве планеты, и для меня было крайне удивительно и, конечно, заманчиво видеть здесь виноград. Какое-то время я колебался, решая, стоило ли рисковать желудком ради маленького удовольствия. Несколько недель жизни в Каргиле научили меня разбираться в еде. Последними фруктами, которые я ел, были сушеные каргилские абрикосы, но с тех пор прошел уже месяц. Свежий виноград манил неудержимо. Я наконец, решился и купил несколько гроздей с мелкими, еще не вполне созревшими ягодами, похожими на незрелую чернику. Тут появилась новая дилемма: мыть или не мыть купленный виноград, поскольку ясно, что в местной воде бактерий больше, чем в пыли базара! Поразмыслив, я решил просто-напросто обтереть грозди полой своей рубашки, вполне подходящей для этой цели, и уже приступил к этой процедуре, как вдруг появился тот самый минаро с ищущим взглядом. Он, как и прежде, держал за руку своего отпрыска, а тот играл с фантиками, оставшимися от моих конфет.