Исаак Гехтман - Золотая Колыма

Этот пожилой уже человек, прошедший боевую и бурную жизнь, работает как юноша, с увлечением и энтузиазмом, охваченный одной целью — создать колымское земледелие, вывести новые сорта растений, для которых Колыма будет родиной.

По заданию Тамарина орочи и камчадалы ищут по всей Колыме дикие растения, чтобы станция культивировала их, выращивала из них гибриды, создавала новые формы растений.

Уже сейчас сделаны редчайшие, неизвестные до сих пор науке находки. В тундре и тайге обнаружен дикий сорт корнеплода, напоминающего картофель, найдены неизвестные ягоды и цветы вроде хризантем, которые, казалось, никак не могли расти в таком климате.

Все это будет изучаться и скрещиваться с культурными сортами.

Вместе с Тамариным работает агроном Отарова.

В 1933 году она впервые увидела скалистые суровые берега бухты Нагаево, заросшие низкорослым кедровником.

— Капуста здесь не родит. Картофель вымерзает. Об овсе нечего и думать… Да и вообще, что вы тут разведете? Здесь и метлы на веник не соберешь, не то, что овощей или злаков… — такими словами встретили агронома Отарову, явившуюся на Колыму.

Отарова приехала с благодатного Кавказа, с буйных и цветущих долин Риона, с виноградных полей Кахетии, где цветет и растет почти все, что может расти на земном шаре. Школой Отаровой была работа над шелковицей, розовые совхозы, золотистые плантации табака, персиковые и абрикосовые рощи.

И после этого буйного расточительного плодородия, где человеку достаточно только уметь вовремя пользоваться дарами природы, — убогая природа Колымы, скупое солнце, заморозки в августе, каменистая тощая почва, шесть гектаров возделанной земли на весь край протяженностью в полмиллиона квадратных километров.

Перспектива, от которой можно приуныть.

Но Отарова, вместе со всем коллективом Тауйска, упорно работала над покорением колымской земли.

И нынешнее состояние сельского хозяйства на Колыме — отрадная награда за эту работу.

— Поверите ли, — говорила мне Отарова, — лучшая минута в моей жизни — это, пожалуй, когда я увидела, что возле моего маленького поля в Тауйске, колосящегося зрелым зерном, собрались только-что приехавшие с материка правонарушители!

Лица их были возбуждены, глаза светились радостью.

— Какая благодать! Овес колосится! Хлеба растут! Значит далекая, холодная Колыма, о которой в пути говорили, что там цветы не цветут, хлеба не зреют, может быть не только суровой мачехой, но и ласковой матерью.

И посмотрели бы, как работали на наших полях все эти правонарушители, многие из которых привыкли всегда думать, что их хлеб «растет в чужих карманах».

Борьба за Колыму — производительницу злаков, овощей, плодов и цветов — еще в самом начале. Для успеха ее нужны энтузиасты и ударники полярных полей.

Они есть на Колыме!

Перед глазами этих тружеников агрономической науки, работающих упорно над покорением суровой колымской земли, встает будущая плодородная цветущая Колыма, Колыма, шумящая злаками, наполненная овощами и плодами, расцветающая астрами, хризантемами и полярными розами.

За это стоит бороться!

Слово «Магадан» (по-орочски «монгодан») обозначает «морские наносы». Скала, на которой выстроен Нью-Йорк — Манхатан, — на индейском языке обозначает «морские камни». Совпадение звучания и значения этих слов не случайно. Оно свидетельствует о родстве туземцев охотского побережья — коряков, чукчей и эвенов — с индейцами Аляски и Северной Америки. Также созвучны с индейскими и названия колымских рек: реки севера Колымы — Омолон, Коркодон, Оймекон, река Аляски — Юкон.

Монгоданом туземцы побережья называли группу причудливых зубчатых скал, сурово высящихся над обоими берегами красивой и удобной бухты Нагаево, расположенной невдалеке от острова Завьялова и полуострова Кони на Охотском море. В английских, русских и японских лоциях бухта Нагаево значится давно, и весь путь к ней хорошо изучен. Но заходили сюда лишь отдельные японские краболовы и занесенные с Камчатки суда, которым необходимо было возобновить запасы пресной воды из превосходных прозрачных ключей, бьющих на берегах бухты.

В тридцати километрах севернее Нагаево расположен старинный торговый пункт — Ола, изобилующий рыбой и пушниной. Сюда добрые сто лет собирались на ярмарки кочующие народности севера охотского побережья. В восьмидесяти километрах к югу от Нагаево находится старинный казачий острог — Тауйск. В свое время пришлые казаки, а за ними купцы и охотские торговцы истребили здесь многочисленный и богатый тауйский платежный род орочей. Расстояние же между этими двумя условно населенными пунктами занимала тысячелетия пустовавшая громадная территория, покрытая таежным кустарником, тундрой и болотами. Даже тунгусы-оленеводы и охотники избегали эти места, так как оленьих пастбищ здесь почти не было, а рыбалки и лежбища морского зверя были малодоступны.