Игорь Зотиков - Пикник на Аппалачской тропе

— Извините, пожалуйста, — обращаюсь я к той, что стоит рядом со мной, — можно мне помочь?..

— Конечно, нет! — сердито смотрит на меня. — Откуда вы взялись, что позволяете себе спрашивать меня об этом?

— Извините, ради бога! У меня в стране, в Москве, такое предложение не вызвало бы раздражения женщины… — начал оправдываться я.

— Вы из Советского Союза?!

— Да, из Москвы.

— Тогда вы можете. Забирайте эти проклятые ящики и тащите их.

Мы познакомились. Женщины рассказали, что они — телесъемочная группа из штата Оклахома, едут в Антарктиду, чтобы сделать фильм о пингвинах и тюленях для передач по местному телевидению. Одна из них — оператор, вторая — автор текста и режиссер. Никаких помощников у них нет, потому что они им не нужны, со всеми трудностями они справляются сами, ну, а в ящиках — аппаратура, которую они не решились сдать в багаж: его слишком грубо швыряют при разгрузках…

Я спросил, почему так недружелюбно отнеслись к моему предложению, и молодые женщины рассказали, что сейчас они, женщины Америки, борются за свое равноправие с мужчинами. Равноправие во всем, в любой самой тяжелой работе, чтобы получать одинаковую зарплату, служить в армии и во флоте, даже, если получится, стать президентом Соединенных Штатов. Еще недавно это казалось невозможным, рассказывали они с горящими глазами. Это потому, что американские мужчины убедили многих женщин Америки, что они сильнее и умнее их.

— И мы достигли многого. Наши женщины уже занимают важные посты в правительстве, занимаются бизнесом, работают на самых тяжелых физических работах. И вот недавно они получили равное с мужчинами право ездить и работать в Антарктиде, служить в армии, во многих службах флота. А ведь как трудно было получить в этой стране равные права с мужчинами. Сторонники неравноправия, ссылаясь на то, что равные права подразумевают равные обязанности, говорили избирателям: «Вы считаете правильным, если ваша дочь, отказавшаяся во время войны от службы в армии, будет расстреляна как дезертир? Если не согласны, значит, вы не считаете женщину равной мужчине, потому что ничего не сможете возразить против расстрела вашего сына, если он станет дезертиром во время войны». Но мы все же победили, закон о равенстве принят, и мы будем работать на самых тяжелых работах, но не позволим нашим мужчинам загнать нас снова в рабство. А вы иностранец, тем более из Советского Союза. До вас наши идеи дойдут через десятки лет. Кстати, как у вас в стране обстоят дела с женским вопросом?..

С подозрением, не очень веря мне, они слушали мой рассказ о том, что наши женщины получили равноправие в результате революции в нашей стране и что есть у нас женщины капитаны торговых судов и летчицы, а профессия врача вообще считается женской профессией. Что же касается самых тяжелых работ, например при строительстве или ремонте железных дорог, то у нас это делают женщины потому, что у многих из них нет специальности, а мужчины сидят за рычагами машин или командуют.

Но мои собеседницы смотрели на меня с недоверием. Мне показалось, что они не верят тому, что идеи о женском равноправии с мужчинами могли где-нибудь, кроме их страны, воплотиться в жизнь.

А жаль, что они меня не дослушали, я бы им рассказал о многих опасностях, которые могут встретиться им в этом движении за равноправие.

Сейчас, через много лет после этого эпизода в Пойнт Мак Гю, когда я сидел в салоне-бочке такого же самолета, который вез меня на север, и матрос-стюард уже роздал подушечки-тампоны для затыкания ушей, я вспомнил, что тогда, в первый раз, я задумчиво взял их, полный уже мыслями о встрече с Гавайскими островами, и не спеша положил одну из подушечек в рот. Вкус был весьма специфический. Сидевший рядом американец грубо толкнул меня в бок. Я сначала удивился, ведь американцы так боятся дотронуться друг до друга даже в очереди. Но вскоре все понял: американец изо всех сил, мимикой и руками показывал мне, что подушечки надо вставлять в уши, а не совать в рот…

Но в целом от базы Пойнт Мак Гю у меня осталось приятное чувство, которое потом укреплялось, когда я летал через нее в другие годы. Обычно при возвращении меня и моих советских коллег-помощников хорошо встречали, отвозили в гостиницу и вручали билеты на самолет для дальнейшего следования через США. Что произошло в 1979 году, лучше всего расскажут страницы моих дневниковых записей.

20 января, суббота. Когда наш самолет из Новой Зеландии приземлился на знакомой уже мне «предельно охраняемой базы Пойнт Мак Гю» вблизи Лос-Анджелеса, я еще не понял, что в Америке за последний год уже кое-что изменилось, и не в мою пользу. Сначала все шло как всегда. Летчиков встречают жены и дети. Нас — представители компании, обслуживающей ученых в Антарктиде.