Игорь Зотиков - Пикник на Аппалачской тропе

Все были взволнованны.

Дело в том, что в верхнем эшелоне «научной власти» Америки происходили большие и еще непонятные события, и все это имело прямое отношение к заседанию.

Все началось чуть больше года назад, когда президент США Рейган назначил на пост директора Национального научного фонда США новое лицо — доктора Блоха, бывшего вице-президента знаменитой американской компании Ай-Би-Эм, производящей самые современные приборы и устройства вычислительной техники. Через некоторое время доктор Блох отправил на пенсию старого директора Ди-Пи-Пи и назначил новым директором департамента полярных программ доктора Питера Вилкенса. Доктор Вилкинс был не новичок в ННФ, работал он и на посту директора департамента, связанного с глубоким бурением морского дна. Для научной общественности, имеющей отношение к Антарктике и полярным странам, это назначение было неожиданным и странным. В нашей «антарктической деревне» никто не знал этого человека, и общественность была взволнованна. Ведущие исследователи Антарктики написали в дирекцию ННФ письма, говорящие о том, что новое назначение было сделано с нарушением традиций, заключавшихся в том, что на вакантную должность объявлялся как бы конкурс, в котором обычно участвовали ведущие ученые соответствующей области знания.

И должность директора Ди-Пи-Пи была объявлена снова вакантной.

Многие из знаменитых исследователей Антарктики подали соответствующие документы. Дирекция ННФ рассмотрела их и пришла к выводу, что доктор Питер Вилкинс является самым достойным кандидатом на вакантный пост.

И вот сейчас состоится собрание, на котором будет принята новая политика Ди-Пи-Пи по отношению к бурению льда ледников и получению ледяных кернов.

Я был приглашен на это собрание потому, что с момента успешного извлечения керна из шельфового ледника Росса неожиданно для себя стал для американцев непререкаемым экспертом в области глубокого бурения льда ледников.

Все на собрании интересовало меня. Интересна была и постановка вопроса, подготовленная, по-видимому, новым руководством.

Как получилось, что могущественная индустриальная держава — Америка, которая еще пятнадцать лет назад имела самое мощное и совершенное в мире оборудование и технологию бурения и отбора ледяного керна как в Гренландии, так и в Антарктиде, и первой пробурила скважины до глубины в два километра, сейчас в состоянии получать керн с глубин не более трехсот — четырехсот метров?

Как получилось, что эти русские, взяв с собой пучок проводов и несколько ящиков всякого железного самодельного хлама, приехали на ледник Росса и вытащили для нас тот ледяной керн, который не смогли вытащить мы с помощью наших огромных машин, на которые мы потратили годы работы и миллионы долларов?

Как получилось, что датчане на американские деньги создали и построили прекрасное оборудование, с помощью которого они только что пробурили скважину глубиной более двух тысяч метров в Гренландии? Но оказалось, что за этот бур славят только датских ученых, да и керн-то изучают в основном в Европе, а если в Америке — то иностранные ученые, приглашенные на американские деньги? А американские ученые, в основном еще не очень квалифицированная молодежь, оказались не в состоянии конкурировать в борьбе за гранты с маститыми европейцами, и поэтому наша американская молодежь и не выучится никогда, чтобы стать маститой. Им просто не осталось американских долларов, которые ушли иностранным ученым.

Как это все могло случиться?

Что мы должны сделать сейчас, чтобы и в данном разделе науки Америка заняла подобающее ей место?

Должны ли мы развивать свою собственную базу и создавать собственный бур глубокого бурения, на что уйдут годы и миллионы долларов, которые будут отняты от финансирования наших лабораторий и лабораторных ученых?

Не получится ли при этом через несколько лет так, что к тому времени, когда мы научимся извлекать свой собственный ледяной керн, у нас не будет своих национальных научных кадров, чтобы квалифицированно изучать этот керн? Ведь мы вряд ли сможем одновременно тратить большие деньги на создание буров и на поддержание, а значит, многолетнее предварительное выпестовывание своих научных кадров, готовых к проведению исследований? И не кончится ли наше желание иметь свою собственную базу глубокого бурения тем, что мы будем получать глубинный керн, но отдавать его для обработки «умным» иностранцам, которые, вместо того чтобы тратить деньги на свое бурение, тратили их на создание современных лабораторий?