Тур Хейердал - От «Кон-Тики» до «Ра»

Наша интернациональная команда превзошла все ожидания. Никто не жаловался на нервы или морскую болезнь. Несмотря на языковые барьеры, все отлично ладили и сотрудничали. Американец Норман Бейкер отвечал за навигацию и держал радиосвязь с США, Советским Союзом, Норвегией и Италией, даже когда лежал с температурой в спальном мешке. Теперь он опять в строю.

Врач Юрий Сенкевич из Советского Союза быстро осваивается с морским делом. Благодаря его замечательному врачебному искусству, оба наши пациента поправились в рекордно короткий срок.

Абдулай Джибрин из Чада (Центральная Африка) никогда прежде не видел океана. С удивлением он обнаружил, что вода в море соленая. Фонтанирующего кита он принял за бегемота. Абдулай по специальности плотник — как раз тот человек, который был нам нужен, чтобы чинить и находить замену ломавшимся деревянным конструкциям.

Карло Маури, итальянский альпинист (один из сильнейших в мире) единственный из нас ухитрялся в трудные дни и ночи забираться на лихо качающуюся двойную мачту. Никто не сравнится с ним в искусстве обращаться с канатами и узлами.

Сантьяго Хеновес, мексиканский исследователь, специализирующийся на древних культурах, быстро разобрался в особенностях рулевого устройства «Ра». Методический подход к вещам и знание языков сделали его идеальным квартирмейстером. В его ведении сотни глиняных кувшинов, бурдюки из козьих шкур и корзины, словом, весь наш провиант и питьевая вода, которые занимают почти всю палубу.

Он же, вместе с нашим полиглотом, египтянином Жоржем Сориалом, выполняет важные функции переводчика. Только трое из нас владеют сразу тремя языками, которые в ходу на борту: английским, французским и итальянским. С Абдулаем Жорж объясняется по-арабски и кое-как по-французски. Он наш рыбак и подводник, да к тому же оказался превосходным коком. Восточные блюда Жоржа вполне могут померяться с итальянской кухней Карло.

На борту нет ни одной банки консервов, вся пища в натуральном виде.

Наше главное развлечение — обезьянка Сафи, названная в честь порта, из которого мы вышли. Она одета в штанишки и распашонку, и команда печется о ней, как о ребенке. Кроме того, на борту у нас двадцать цыплят и одна утка. Когда в первые дни около нас кружили морские птицы, Карло заметил, что они, наверное, приняли лодку за огромное плавучее гнездо.

Не знаю уж, за что нас принимали проходившие суда (некоторые из них останавливались и поворачивали, чтобы подойти поближе и поглядеть на нас), но команда единодушно считает, что никакое современное судно таких же размеров не смогло бы так надежно ограждать от влаги людей и груз при той трепке, какую пришлось выдержать нашему папирусному кораблику в первые десять дней и ночей в открытом море. Связанные вместе снопы папируса, образующие корпус нашей лодки-плота, несомненно, впитали не одну тонну воды, но это сказывается лишь в том, что они разбухли и покрепче затянули узлы. Никаких признаков гниения пока не видно. Напротив кажется, что лодка теперь прочнее и крепче, чем когда она стояла на суше. Не папирус и не скрепляющие веревки оказались нашим слабым местом, а весла. Починив и укрепив их, мы выходим в открытый океан с тем же оптимизмом, какой ощущали в Сафи, где «Ра» была спущена на воду восемнадцать дней назад.

Координаты в 10.00 по Гринвичу, 3 июня: 26°23′ северной широты, 15°31′ западной долготы.

Борт «Ра», 11 июня.

После нескольких тяжелых дней мы теперь идем с хорошей скоростью на запад. Ребята отдыхают, плавают на страховочной веревке около «Ра» и под лодкой.

Были тихие, почти безветренные дни, когда «Ра» шла на юг вдоль побережья Африки, правда, так далеко от суши, что мы ее не видели.

То и дело встречались каботажные суда, и некоторые из них проходили в опасной близости. Ведь с большого судна трудно заметить сигнальные огни, а радары на нашу «Ра» не реагируют.

Во вторник мы вошли в полосу более сильного ветра, и он-то нас подтолкнул на запад. Наши координаты в 6.00 в среду были 22°6′ северной широты, 18°53,5' западной долготы.

Борт «Ра», 13 июня.

Семь человек, одна обезьяна и одна утка продолжают наслаждаться буколической жизнью на борту папирусного корабля.

До вчерашнего дня мы чувствовали себя обитателями плавучей фермы, просыпаясь под мирное кукареканье петухов, приветствовавших появление солнца над морем, ощущая запах сена. Но сегодня съеден последний цыпленок, и теперь воздух наполняется только скрипом веревок, весел, мачты и нашей плетеной каюты.