Казимир Добраницкий: В Америку и обратно

А в Америке еще теперь, в 1925 году, восемнадцать лет спустя после последнего разгула реакции в России, происходят вещи, до которых не додумался ни один из черносотенных администраторов в годы самой жуткой реакции.

И эти ужасы происходят не так, как происходили: они в России, где в момент распущенности власти чернью, босяками под руководством и влиянием полиции устраивались погромы, против которых протестовала интеллигенция и сознательные рабочие…

Америка — страна цивилизованная. Она, конечно, не пошла по пятам полуварварской России: у нее свои пути, свои методы.

То, что проделывается над неграми во всей южной части Северной Америки, превосходит всякое воображение. Постоянное, систематическое подавление и уничтожение целой расы только за то, что у нее черная кожа!

«Негр — человек вот отсюда», — сказал наблюдавший за разгрузкой «Воровского» в Саванне стивидор — предприниматель по разгрузке — и провел рукой от шеи вниз. И в этих словах выражается вся политика Америки по отношению к неграм. Америка поставила негра на положение машины.

Негр — не человек. С ним никто не сядет рядом. Поэтому в трамваях у негров отдельные скамейки, поэтому в поездах отдельные вагоны, на которых написано: «для негров», поэтому у них отдельные кинематографы, отдельные рестораны.

Негр — не человек. И поэтому, когда в южных штатах американская Федерация труда (Гомперосовские профсоюзы) устраивает общие собрания своих членов, она или созывает два собрания, — одно для белых, другое для черных, — или же, в крайней случае, сажает черных за перегородкой, отдельно от белых.

Негр — не человек. И поэтому из тех церквей, где проповедываются слова Христа — «Прийдите ко мне обиженные и угнетенные», — выбрасывается негр, если он зайдет туда. У них есть свои церкви, где они могут молиться, не возмущая белых лэди и джентльменов черным цветом своей кожи.

Все эти притеснения не дело рук правительства, как это было с погромами в России. В с е общество держит себя так. Культурные люди — врачи, адвокаты, инженеры — искренне считают негра переходной ступенью от обезьяны к человеку.

Людей приучают к этому, с детства. Конечно, негров не пускают в школы для белых. Ведь если бы негры учились вместе с белыми, пожалуй, белые мальчики могли бы заметить, что черные ничем, кроме цвета кожи, от них не отличаются. И поэтому для черных существуют отдельные школы, а белым детям как в школе, так и дома внушают, что они рождены для того, чтобы властвовать над неграми. И когда такой ребенок становится взрослым человеком, от этого воспитания у него остается твердое убеждение, что посадить негра рядом с собой за стол, значит навеки скомпрометировать себя в глазах всех порядочных людей.

Законами Юга строго запрещена женитьба белого на негритянке и негра на белой. Из-за этого сплошь да рядом происходят драмы, когда оба любят друг друга, а вмешивается государство и насильно разводит их.

Своеобразный «белый патриотизм» в этом отношении проявляют содержатели, кабаков и всяческих увеселительных заведений. Как хозяева их, так и веселящиеся женщины ни за какие деньги не впускают туда негров.

Когда белый совершает какой-либо проступок, то его судят во много раз легче, чем негра. Если белый в чем-либо провинился против негра, то негру бесполезно обращаться в суд. Что бы там ни было, белый всегда прав.

Я знаю, что люди, не желающие смотреть в лицо фактам, скажут, что на севере Соединенных Штатов отношение к неграм совершенно другое. Верно. Но я утверждаю, что в 14 южных штатах, где на 12 миллионов белого населения приходится 7 миллионов негров, положение именно такое, каким я его описываю. Я утверждаю, что эти 7 миллионов человек фактически являются рабами. И рабами их сделала «великая американская демократия», такая сердобольная, когда дело касается людей с белым цветом кожи.

Еще до моей поездки мне часто и много приходилось читать о том, какое изумительное влияние имело на здоровье американской молодежи запрещение спиртных напитков и проституции.

Я хочу верить, что авторы сами заблуждались, когда писали это. Если же нет, то они намеренно искажали факты, так как и то и другое существует, и существует в довольно больших размерах.

В Америке пьют много. После воспрещения открытой продажи крепких напитков там стали пить самогон, необычайно губительно действующий на здоровье. За один только 1924 год в одном Нью-Йорке у м е р л о от отравления этим самогоном около 5000 человек. В Америке его называют «муншайн» (лунный свет), так как он изготовляется тайно по ночам. Вкус его отвратителен, — хуже, чем у нашего самогона. Он необычайно вреден и очень крепок. Чаще всего он действует на зрение. Я был свидетелем случая, когда после одной хорошей выпивки человек стал скверно видеть, натыкался на предметы, глаза у него слезились. Это продолжалось около полутора месяцев. Врачи приписали это «муншайну» и сказали, что это довольно частое явление.