Виктор Кирюшкин - Говорящий ключ

— Сойки... эти похуже бурундука: завидят, поднимут крик, застрекочут, станут летать вокруг. Медведь по тайге ходит, муравейники разгребает, гнилые валежины переворачивает, личинок разных ищет, сойки его увидят, провожают другой раз целый день. Они, конечно, просто за медведем проверяют, где личинки, жуки, черви остались в перевернутой колоде, и своим криком выдают его охотникам.

— Других зверей тоже выдают? — спросил Саня, но Большаков, не ответив, сделал ему знак молчать. Там, где летали с криком сойки, в самом дальнем конце поляны стоял внезапно появившийся из чащи снежный баран. Откинув на спину огромные закрученные кренделем рога, он чутко прислушивался и оглядывался вокруг. Убедившись, что кругом тихо, баран осторожно пошел к солонцу, часто останавливаясь. За воротник Саниной рубашки заполз какой-то жук, было страшно щекотно. Мальчик терпел, не шевелился, крепко прижимая к плечу приклад ружья.

— Бей под переднюю лопатку, — шепнул проводник, когда баран подошел шагов на двадцать и подставил свой бок под выстрел. Он стоял, оглядываясь перед тем как начать лизать и грызть соленую землю. Саня, выцелив, нажал спусковой крючок. Грохнул выстрел. Баран, сделав несколько прыжков, исчез в чаще.

— Промазал, — со слезами в голосе воскликнул Саня, с ожесточением разыскивая за воротом жука. — Тут стрелять надо, а он меня скребет, терпенья нет. Вот он.

— Отруби ему голову, — посоветовал Большаков вставая. — Посмотрим, однако.

Внимательно осмотрев место, где стоял баран, проводник не нашел крови на траве.

— Я говорю, мимо, — с отчаянием сказал Саня.

— Ты думаешь, сразу упасть должен? — усмехнулся проводник. — Курице голову отрубишь, а она крыльями хлопает. — Он пошел по следам барана и через несколько шагов показал ржавое мокрое пятно на траве. Нетерпеливый Виктор забежал вперед и скрылся в кустах, где исчез баран. Через минуту раздался его голос:

— Здесь он... лежит.

Саня стремглав бросился вперед, продираясь сквозь кусты. Проводник с улыбкой взглянул ему вслед, вспомнил, что вот так же волновался он сам, когда еще мальчиком добыл первого снежного барана. Не торопясь, он пошел вслед за мальчиками, на ходу раскуривая трубку.

Он увидел Саню и Виктора у лежавшего без движения барана. Виктор стоял, поставив ногу на левую лопатку животного, а Саня взволнованно ходил вокруг, не выпуская из рук ружья.

— Здорово бьет ружье, — сказал он, увидев проводника. — Я, Кирилл Мефодиевич, прицеливаюсь, а у меня жук по спине ползет, щекотно. Все равно попал. Мы, Кирилл Мефодиевич, голову вместе с рогами на стан унесем. Начальнику надо. Он чучело сделает... сказывал...

Большаков мельком взглянул на рану, из которой сочилась кровь, удивленно вскинул седые брови. Рана была не в убойном месте, с такой раной баран мог уйти за десятки километров. Проводник, склонясь над бараном, стал осматривать его, не понимая — в чем же дело?

— Саня, будь другом, сходи к нашему скрадку, я бинокль там забыл, — попросил Виктор, потихоньку передвигая бинокль на другой бок, чтобы скрыть его от Сани.

В другое время Саня не пошел бы и даже мог обидеться на друга за то, что он его посылает, когда может сходить сам. Теперь же, опьяненный радостью удачи, он тотчас побежал разыскивать бинокль. Когда Саня скрылся, Виктор снял ногу с барана и шепнул Большакову, увидевшему след малокалиберной пульки.

— Я тоже стрелял, Кирилл Мефодиевич. Угодил прямо под лопатку... в сердце. Только вы про это не говорите. Пусть он думает, будто сам убил. Ладно, дедушка Кирилл? Ведь он обещал начальнику убить барана.

— Ладно, однако, — и старик ласково взглянул на мальчика. — Хороший выстрел, я даже не слышал его.

— Мы сразу выстрелили... вместе. Он своей ижевкой заглушил. Я смотрю, у него руки трясутся, подумал, обязательно промажет, взял, тоже прицелился.

Когда Саня вернулся, не разыскав бинокля, Большаков и Виктор уже снимали с барана шкуру. Виктор сказал другу, что бинокль он положил рядом с бараном и забыл про него, подумав, что оставил в кустах, а потом нашел.

— Эх... вот чепуха! — с огорчённым видом пошарил в карманах Большаков. — Трубку там забыл, Саня, поищи, однако.

— Кирилл Мефодиевич, да трубка-то у вас в зубах! — расхохотался Саня.

— В самом деле, — схватился за трубку Большаков. — А я разве сказал — трубку?.. Кисет забыл. Выложил его под кустик, да там и оставил. Принеси, курить хочется.

Кисет, конечно, оказался в кармане у Большакова, но, пока Саня его разыскивал, проводник наполовину снял шкуру с барана. След от меткой пули Виктора он так замаскировал, проткнув в этом месте шкуру ножом, что его невозможно стало заметить. Радость Сани по поводу удачного выстрела и выполненного обещания осталась ненарушенной. Правда, уже на стане, когда разведчики, похваливая охотника, ели изжаренные сердце и печень барана, Павел Вавилов чуть было не сломал зуб о маленькую свинцовую пульку.