Дмитрий Горюнов - Возвращение в Африку

Так, казалось бы, вполне понятное, невинное и даже трогательное увлечение поощряет браконьерство, приводит к массовому изъятию диких животных, а в конечном счете — к оскудению природы. Неужели мы идем к тому, что в окружающей человека природной среде останутся одни воробьи да вороны?

Я часто задумывался: почему нет в продаже Красных книг? Казалось бы, логично пропагандировать содержащиеся в них сведения, чтобы как можно больше людей знали о видах, нуждающихся в особой защите. А оказалось, что ученые опасаются передать информацию тем, кто захочет посадить на булавку бабочку только потому, что она — большая редкость. Стоит только какому-либо виду животных попасть в Красную книгу, и об этом становится известно, как им начинают интересоваться все коллекционеры.

Браконьерство наносит большой ущерб национальным паркам и резерватам Кении. Во многих из них идет длительная, упорная борьба между охраной парков и браконьерами. Браконьеры пользуются богатым арсеналом «традиционных» средств: отравленными стрелами, ямами-ловушками, всевозможными капканами, проволочными петлями. В последние годы они обзавелись современным оружием, автомобилями. В заповедном буше находят слонов и носорогов, скошенных автоматной очередью. В распоряжении охраны парков есть легкие самолеты, вертолеты, автомашины высокой проходимости. Но необъявленная война не всегда кончается в ее пользу. В самом деле, даже сотне смотрителей во главе с инспекторами трудно обеспечить надежную охрану такого парка, как Цаво, занимающего площадь в 21 тысячу квадратных километров.

Вот авторитетное свидетельство широко известного у нас в стране английского писателя и натуралиста Джеральда Даррела:

— Недавно я побывал в Африке; там в некоторых странах орудуют группы охотников, вооруженных пулеметами, въезжают на «джипах» прямо в стадо слонов, убивают их, забирают бивни, а туши оставляют гнить. Бороться с такими браконьерами сложно и опасно. Браконьеры в основном приезжают из-за границы, они организованны, мощно экипированы, у них есть все — от винтовок с оптическим прицелом до вертолетов. Они, не колеблясь, убивают лесничих и егерей, у которых всего этого нет. Единственная в данном случае возможность спасти животных — противопоставить браконьерам соответственно вооруженных и оснащенных егерей.

Трудно не согласиться с Д. Даррелом. Образумить закоренелых преступников можно только силой!

У парков есть и другие враги — охотники земельных захватов. В кенийском парламенте было объявлено, что тридцать четыре человека, включая высокопоставленных чиновников местной администрации, политических деятелей и полицейских, незаконно «отхватили» 60 тысяч гектаров у Национального парка в районе Китуи. Среди «алчных», как окрестили в парламенте захватчиков, оказалось два члена парламента, комиссар округа, начальник местной полиции и министр прежнего правительства.

Как и все другие экологи, кенийские ученые считают, что было бы большой ошибкой полагать, что создание национальных парков и резерватов может служить своеобразным разрешением истреблять животных на остальной территории. Каким чудом животные сохранились, объяснить не берусь, но самых разнообразных зверей мне приходилось видеть и в отдаленной Северной провинции, и на пустынных, слабо заселенных берегах озера Рудольф, и в южных саваннах, на землях масаев, где они пасут коров на виду у львов. Даже на плоскогорье, в местах, где живут земледельцы кикуйю и где каждый клочок земли используется под плантации кофе, чая, кукурузы, приходилось, спускаясь к какой-нибудь рыбной речушке по лесной тропе, перешагивать через свежие слоновьи «шары».

Как-то знакомый чех Иржи, с которым мы ездили в знаменитый «Маунт-Кения сафари клаб», предложил заглянуть на ферму, где домашний скот пасется вместе с дикими животными.

Фермером оказался средних лет бородатый австралиец, женатый на кикуйке. Бородач с удовольствием показал свои владения — свыше 500 акров кустарниковой саванны. Территорию фермы пересекала река, в которой мы пытались без особого успеха ловить форель — рыба держалась выше по течению, ближе к горным источникам и тропическому лесу. Фермер разводил коров и успешно сбывал продукцию в соседнем городке Наньюки. А рядом с коровами щипали траву газели Гранта, Томсона, объедали кусты импалы. Из объяснений австралийца и его черной супруги во время интернационального ленча (русская икра, чехословацкие шпикачки и сочные стейки из парной говядины) мы усвоили, что «дикари» совсем не мешают домашнему скоту, не портят пастбищ, а выгода от них есть. Относительно характера выгоды можно было только догадаться: фермер и его сыновья, очевидно, отстреливают животных, приторговывают шкурами, разрешают охотиться на ферме друзьям.