Георгий Ушаков - По нехоженной земле

Выбраться из густой сети опасных трещин и спуститься с ледника тоже оказалось не простым делом. Это еще больше укрепило нас в решении искать путь в море между скоплениями айсбергов, хотя это и не сулило удовольствий.

Около полуночи мы разбили лагерь под той же самой ледяной горой, где ночевали вчера.

В довершение наших неудач у Журавлева не на шутку разболелись глаза. Были все признаки заболевания снежной слепотой.

Предстояла неминуемая задержка.

До этого, если не считать моего заболевания в самом начале похода, мы продвигались и работали без особых помех. Иногда мешавшие нам легкие метели, туманы и большая облачность казались обычными будничными явлениями. Теперь Северная Земля как бы решила ставить нам преграды. Под влиянием неудач мы острее восприняли и резкую перемену погоды. По возвращении на старый ночлег надвинулась низкая облачность, подул порывистый северо-восточный ветер и нахлынули полосы густого тумана. Правда, скоро опять заголубело небо, заштилело, и в полночь с севера потоком хлынули солнечные лучи.

10 мая неудачи продолжались.

Полуослепший Журавлев лежал в палатке с завязанными глазами. Он всю ночь не спал от мучительных болей и неузнаваемо помрачнел. Как ни странно, за многие годы, проведенные в Арктике, он впервые болел снежной слепотой и теперь, повидимому, всерьез боялся потерять зрение. Портила настроение охотнику и полная его беспомощность: он привык не бояться ни морозов, ни метелей. Уверенность в себе, в своей силе, в способности бороться с любыми трудностями была основной чертой его характера. А сейчас он превратился в беспомощного слепца.

Раствор кокаина, пущенный в воспаленные глаза, если бы и не ускорил выздоровление, то во всяком случае облегчил бы страдания. Но Журавлев категорически от него отказался. Он принадлежал к числу тех людей, которые не любят лечиться и верят в силы своего организма больше, чем во все лекарства.

Снежную слепоту я испытывал на себе, знал, что она вызывает мучительные боли и делает человека беспомощным, но также хорошо знал, что если не запустить болезнь, то она скоро проходит, не оставив никакого следа. И лечение ее проще простого. Самым надежным средством против нее, проверенным бесчисленное количество раз на практике, является темнота. Для полного излечения иногда бывает достаточно всего лишь одного-двух дней, проведенных в темном помещении или просто с завязанными глазами.

Каких-либо особых волнений за исход болезни Журавлева пока не было. Двух-трехдневная задержка не грозила нам катастрофическим нарушением планов, тем более, что мы и без этого имели причину на некоторую задержку: при спуске с ледника я разбил передок своих саней, и нужен был день для их ремонта.

Более серьезная опасность пришла с другой стороны. Арктика дала очередной «концерт», доставивший нам куда больше хлопот и переживаний, чем вынужденная задержка.

Обсудив создавшееся положение, мы, наконец, крепко заснули. Но через несколько часов были разбужены ветром. Он был очень странным: каждую минуту менял направление, то спадал, то с силой обрушивался на палатку и, как бы ощупывая ее и проверяя прочность креплений, дергал то за одну стропу, то за другую. Парусина вздрагивала, трепетала и оглушительно хлопала под его напором.

Выглянув из палатки, я увидел необычную картину. Над морскими льдами, километрах в пяти-семи от лагеря, крутилось несколько огромных снежных вихрей. Это были настоящие снежные смерчи. Внешне они напоминали вихри над степными дорогами в знойный летний день, только в сотни раз превосходили их по размерам. В своем бешеном круговороте они то приближались к лагерю, то отодвигались к морю. Должно быть, поэтому ветер в районе лагеря то ослабевал, то несся с головокружительной скоростью. С каждой минутой сила ветра нарастала. Не было сомнения, что нам предстояло пережить нечто серьезное.

Накануне мы не нашли для лагеря ни одного хорошего снежного забоя. Вероятно, ветер гуляет здесь частенько. Кругом лежал почти полностью обнаженный лед. Палатка была установлена на неглубоком забое. Колья строп могли быть вырванными, и тогда шторм неминуемо должен был порвать палатку в клочья или же просто унести ее, как листок бумаги. Некоторые колья уже расшатало, оттяжки ослабели, и парусина хлопала все сильнее. А ветер крепчал. Надо было спасать наше жилье.

Вылез наружу. Вход в палатку был с наветренной стороны, и я не рискнул им воспользоваться — выбрался из-под задней полы. Смерчей уже не было видно. Метель и не начиналась, так как на льду не было снега. Но ветер буйствовал с невероятной силой. Все попытки встать на ноги оканчивались неудачей: ветер сбивал с ног и на несколько метров отбрасывал от палатки.