Георгий Ушаков - По нехоженной земле

Мороз держался около — 20°, но почти не ощущался. Солнце припекало. Темные предметы заметно нагревались. Даже камни с освещенной стороны наощупь казались теплыми. Горсть снега, брошенная на такой камень, быстро исчезала, и вместо снега оставались, точно роса, капельки воды. Потом и они испарялись.

В 16 часов закончились астрономические наблюдения. В той точке, где стоял теодолит, установили приметный знак. Использовали для него привезенный Журавлевым ствол плавника. Основание столба укрепили пирамидой из камней. На затесанных сторонах знака вырезали фамилии членов экспедиции и буквы «С. С. З. А. Э.», что означало — Советская Северо-Земельская арктическая экспедиция.

Так был определен наш первый астрономический пункт на самом массиве Северной Земли. Наша работа на этом участке закончилась.

В 20 часов мы распрощались с мысом Серпа и Молота и двинулись в глубь пролива Красной Армии. 28 апреля, в 2 часа, разбили лагерь почти в 30 километрах от прежней стоянки, под обрывом мыса Октябрьского. Весь путь прошли без съемки, по прямой, пересекая отдельные мыски и срезав Советскую бухту, так как этот участок был обследован и заснят нами еще во время первого похода на Северную Землю.

Заброска вперед пеммикана вновь позволила нам итти с относительно небольшим грузом. Это было как нельзя более кстати. Дорога оказалась отвратительной, хотя и была красивой благодаря искрящемуся снегу. Во многих местах рыхлый снег достигал вязков саней, сильно затрудняя продвижение и заставляя собак работать в полную силу. Я со своей упряжкой пробивал путь и очень скоро начал подумывать о хорошей метели. Она могла бы подмести рыхлый снег и выправить дорогу. Утешала мысль, что метели долго ожидать не придется. Погода, правда, держалась удивительно хорошая, но ведь мы входили в самое узкое место пролива. По мартовскому опыту я знал, вьюга здесь может разыграться совершенно неожиданно. Можно было надеяться, что и на этот раз пролив останется верным своему характеру. И если в марте метели досаждали нам, то теперь одна из них была бы желанной.

Пока же рыхлый снег лежал пушистым ковром на всем пути. Он горел в лучах солнца, переливался миллиардами цветных искр, утяжелял путь и сильно утомлял глаза, даже в цветных очках. Но он же давал нам возможность вести некоторые наблюдения над жизнью животного мира.

По дороге то и дело попадались следы песцов. Как правило, они были парными. Видно было, что звери бежали или рядом, или друг за другом. Иногда один след шел по прямой, а другой рядом делал небольшие петли, и изредка там, где зверьки играли, оба следа образовывали сложный рисунок. Двойные следы и игры зверьков указывали на то, что для песцов наступило время спаривания.

Беззвучно, но ярко повествовал снежный ковер и о борьбе, обычной между зверями в этот период. В одном месте наперерез двойному следу шел след песца-одиночки. Парный след разделился. Один зверек, очевидно самочка, отбежал в сторону и сел. След другого устремился навстречу пришельцу. Вот зверьки встретились и немедленно вступили в драку. Снег здесь истоптан и смят, — видно, что сцепившиеся соперники катались клубком. Потом следы рассказывали о том, что один из бойцов сделал тактический ход: попытался обойти врага и по широкой дуге приблизиться к желанному объекту. Но второй боец срезал дугу по прямой и настиг противника. В этом месте следов борьбы особенно много. Самочка, терпеливо сидевшая на первом этапе борьбы, теперь, повидимому, потеряла самообладание. Может быть, ободряя друга, а может быть, и подзадоривая обоих соперников, она два раза подбегала к месту сражения, но, не достигнув бойцов, отскакивала в сторону. Между тем бой достиг максимального ожесточения — на снегу появились рубиновые капли крови. Наконец один из бойцов не выдержал. Большими скачками он устремился в сторону морских льдов. Снег выдавал весь позор его бегства, — между отпечатков лап виднелась отчетливая полоска: потерпевший поражение уходил с поджатым хвостом. Победитель начал было преследование противника, но через сотню метров повернул обратно.

Дальше пошел опять двойной след. Причем один след шел почти по прямой линии, и на нем кое-где можно было найти капельки крови, а другой извивался около первого крутыми петлями. Первый из них безусловно принадлежал бойцу, а второй — его подруге, очевидно заигрыванием и грациозными прыжками вознаграждавшей победителя за разодранные уши или прокушенную лапу. Звери ушли к земле, к семейным радостям.