Свен Андерс Хедин - В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах

Сносный подножный корм и голодовка накануне побуждали нас к однодневному отдыху. Когда наконец сюда прибыл с верблюдами Гамдан-бай, он узнал местность и в каких-нибудь десяти минутах ходьбы к северу нашел то место, где останавливался на привал Литледэль год тому назад. Литле-дэль пришел сюда с севера и провел здесь несколько дней, чтобы высмотреть перевал через Арка-таг.

Но так как ему в этом отношении посчастливилось не больше нашего, то он направился по долине, открывавшейся на восток, где и нашел удобный перевал, который вел к небольшому озеру, к югу от Арка-тага. Мы решили воспользоваться этим открытием, и Гамдан-бай взялся вести нас к перевалу Литледэля.

18 августа посвятили отдыху. Я только посетил место стоянки Литледэля; между закоптевшими камнями еще заметно было место, где был разведен костер. Кругом в изобилии валялся помет караванных животных, и мы, таким образом, обрели хороший запас топлива. Кое-где можно было даже различить тропинку, протоптанную животными, а на берегу речки валялась брошенная негодная рубашка.

Вечером распорядился с таглыками таким образом. Троим было выдано жалованье за все время их службы и дано позволение вернуться обратно по той же дороге. Из прочих же двое должны были сопровождать меня через Арка-таг и затем уже вернуться домой, а остальным троим таглыкам вместе с моими постоянными слугами из Западного и Восточного Туркестана предстояло следовать с караваном до тех пор, пока мы не доберемся до заселенных трактов, когда бы это ни случилось.

Таглыки, которые должны были сопровождать меня дальше, попросили у меня вперед половину жалованья, на что я немедленно согласился. Некоторые же из восточнотуркестанцев, оставившие семьи в Керии и Хотане, решили воспользоваться случаем и послать значительную часть полученного ими жалованья с тремя возвращавшимися домой таглыками, которые утром должны были выдать расписки в получении денег и обязательства доставить их по адресу.

Когда с расчетами было покончено, мы улеглись на покой. Таглыки, как всегда, спали под открытым небом, в защите бруствера из мешков с маисом и прочих пожитков.

Проснувшись утром 19 августа около 6 часов, слуги мои, к удивлению своему, не нашли в лагере таглыков. Все они, за исключением моего секретаря Эмина-Мирзы, бежали.

Ислам немедленно разбудил меня и доложил о случившемся. Мы собрали военный совет.

Люди мои спали всю ночь, как убитые, и не слышали никакого подозрительного шума. Они полагали, что таглыки бежали еще около полуночи, чтобы выиграть время и таким образом обеспечить себя от погони. Они хорошо знали, что для нас в этих скудных подножным кормом областях каждый день был дорог.

Когда же мы обревизовали караван и наши пожитки, оказалось, что исчезли еще 10 ослов, пара лошадей и добрый запас хлеба, муки и маиса. Но хуже всего было то, что таглыки получили вперед жалованье и забрали еще деньги других людей без всяких расписок.

План бегства, без сомнения, был обдуман заранее, и они хитро выманили у меня вперед жалованье. Особенно удивляло нас то, что они могли выбраться из лагеря так бесшумно. Некоторые из моих людей, правда, слышали около полуночи лай собак, но полагали, что собаки лают на верблюдов, которые обыкновенно удалялись по ночам от лагеря, бродя в темноте, словно призраки.

Но нас не так-то легко было провести. Мы обыскали ближайшие окрестности лагеря, чтобы по следам определить, в какую сторону направились беглецы. Оказалось, что они ушли по разным направлениям, разбившись на кучки; сборным же пунктом явилась подошва северного хребта; они, видимо, хотели с самого же начала сбить нас с толку. Двое воров шли пешком, двое ехали на лошадях, остальные на ослах.

Так как ослы наши были сильно изнурены, то импровизированный караван не мог подвигаться особенно быстро. Поэтому я распорядился немедленно пуститься за ним в погоню и во что бы то ни стало вернуть беглецов со всем добром назад, в лагерь № VIII. За такой гнусный обман следовало наказать их. Парпи-баю, дельному малому, было поручено руководить погоней, а в подмогу ему были даны Гамдан-бай и Ислам из Керии. Вооружась ружьями и револьверами и сев на лучших наших верховых лошадей, они пустились во всю прыть по следам беглецов через перевал и скоро скрылись из вида. В случае отказа беглецов вернуться преследователи могли дать несколько выстрелов для острастки, но им строго было запрещено ранить кого-нибудь.

Нам, остальным, пока оставалось только терпеливо ждать. День и ночь прошли, не принеся ничего нового. Я начал уже опасаться, что преследователи заблудились; эта беда была бы горше первой.