В. Васильев - Два года в тундре

Отряд прошел речку Орловку, ручей Хиузный и, наконец, вышел на огромную наледь реки Яблоновой. По широкой долине реки, сплошь покрытой льдом, текла вода, над которой в морозном воздухе клубился нар. Огромные ледяные бугры во многих местах выпучивались вверх.

Объезжая воду, поехали по льду. В некоторых местах лед был настолько тонок, что прогибался под тяжестью нарты. Достаточно было слегка ударить по нему шипом остола, чтобы на поверхности брызнул фонтанчик воды. В пути сплошь и рядом собакам приходилось итти по воде, так как не всегда удавалось ее объезжать. Когда собаки останавливались, приходилось сходить с нарты и сдвигать ее с места, — сами собаки не могли этого сделать. По наледи ехали несколько часов подряд, но конца ее не было видно.

Многие острова также оказались сплошь покрытыми льдом, и казалось, что деревья растут прямо из воды. Острова стали попадаться все чаще, образуя большое количество проток. Во время одного из привалов Легостаев раз машисто рубил дрова и вдруг, вскрикнув, сел на снег, зажав руками ногу. Сквозь пальцы сочилась кровь и пятнами окрашивала снег. Оказалось, что топор, скользнув по замерзшему, пропитанному водой дереву, глубоко вонзился в его ногу около большого пальца. Рану залили иодом и наложили повязку, которая быстро пропиталась кровью. Пришлось пустить в ход иодоформ, и постепенно кровотечение прекратилось.

— Обуться сможешь?

— Смогу, — морщась, ответил Легостаев и натянул меховой чулок и торбаза.

— Надо спешить до чукчей добраться, там хоть в тепле будем.

На второй день утром вышли к устью речки Саламихи. Здесь должны были кочевать чукчи и ламуты. Дорога вилась по протокам; за одним из поворотов сквозь деревья показались люди, склонившиеся над небольшими прорубями и удившие рыбу. Поздоровались. Рыбаки, обходя собак, подошли к нартам. Это оказались старые знакомые — ламуты, не раз заходившие во время ярмарки на базу экспедиции. Узнав, где находятся чукчи, отряд отправился дальше.

Долина расширилась, лес поредел. Снег кругом был вытоптан оленями. Впереди была накатанная дорога, что позволило ехать гораздо быстрее. Неожиданно из лесу выскочил олень, в растерянности постоял с минуту, затем сделал несколько прыжков в сторону и снова остановился. Собаки рванули нарты и понеслись, но с помощью остола удалось направить их мимо перепуганного насмерть животного.

На пути встретилась узкая речка с крутыми берегами. Собаки и нарта с разгона понеслись вниз и вылетели на противоположный берег. Справа виднелись неправильной формы чумы из оленьих шкур. Кругом ходили олени, бросившиеся в горы при виде собак, быстро приближавшихся к ярангам. Вскоре показались и люди, пристально всматривавшиеся в незнакомых путешественников. Все три упряжки почти одновременно остановились у яранги.

— Этти (буквально — приехал, пришел, употребляется чукчами вместо приветствия при встречах)! — дружно приветствовали путников женщины и подростки.

— Иии (знак согласия, ответ на приветствие), — отвечал Фома.

Мужчин нигде не было видно. Обычай требовал, чтобы приезжие зашли в ярангу хозяина лагеря, выделявшуюся своими большими размерами. У входа встретили мужчины; поздоровались. Фома, не входя внутрь, о чем-то долго с ними разговаривал.

— В чем дело?

— Да вот, говорят, хозяин болен. Остановимся у него или как? — отвечал переводчик.

— Если можно, остановимся, конечно, куда же поедешь?

Фома опять что-то сказал мужчинам и вошел в ярангу.

В ней, прямо против входа, горел небольшой костер, позади которого стоял меховой полог. Край его был приподнят, и в полумраке виднелся лежащий на шкурах человек. Он оказался знакомым по ярмарке.

— Здорово! — приветствовал он вошедших.

— Здравствуй, Колинкэу.

Присели на длинные кожаные мешки у полога. Хозяйка суетилась у костра, над которым на длинном деревянном крюке висел чайник. Дым от костра выходил в отверстие вверху яранги.

Кругом сели мужчины; у входа на корточках разместились женщины. Справа и слева от входа в ярангу стояли грузовые нарты, между которыми лежала несложная хозяйственная утварь, состоявшая из котлов, чайников, закоптелого ведра и деревянного блюда, похожего на маленькое неглубокое корытце. Тут же стоял винчестер и лежал топор.

Колинкэу был оленным чукчей, имевшим стадо свыше 2000 голов, но его домашнее хозяйство было чрезвычайно убого. Хозяйка достала небольшой деревянный ящичек. В нем оказались блюдца, завернутые в тряпочку. Она поставила их на кусок фанеры и налила чай, после чего достала из саней куски мяса, положила на корытце и все это подвинула к гостям.