Марина Аницкая - Онтологически человек

Ее целью было не бежать от Аннуина. Ее целью было туда вернуться.

Вран схватил ее за плечо. Нимуэ не успела понять, как они очутились в отцовском кабинете.

Вокруг был беспорядок. Над ровным языком пламени, выходившем из стола, плавала в воздухе забытая чаша. Жидкость была красного цвета. Или нет.

Вран плеснул в колбу воды и поднес к языкам пламени. Вода забурлила. Вран взял с полноса прозрачный кристалл и бросил в нее. Кристалл булькнул, погружаясь в жидкость, закружился в водоворотце — и растворился без остатка. Вран поднял колбу на вытянутой руке и вылил жидкость в широкую чашу. Пошел пар.

— Вот что случится с тобой в Аннуине без Предстоящего.

Нимуэ прикрыла веки.

Аннуин.

Аннуин, Аннуин, Аннуин, великая гармония. Громокипящая симфония. Вода и соль.

— Непадшие могут ходить в Аннуине без него, — сказала она.

— У Непадших нет свободы воли, — резко сказал Вран. — За них все решает Единый. Они вольны в своем выборе не больше, чем вода вольна решить, закипать ей или нет, когда я поднесу к огню колбу. Ты этого хочешь? — яростно спросил он. -Ты, моя дочь — и хочешь отдать кому-то свободу решений?!

Голос у него был низкий, как дальний раскат грома. В детстве она считала секунды от молнии до звука, чтобы определить расстояние до центра грозы. Раз. Два. Три. Четыре...

От широкой и плоской чаши шел пар. Где-то там, в воде, существовал растворившийся кристалл соли. Если выпарить воду над огнем, соль останется — мелкие, мелкие кристаллы, похожие на пыль.

— Ты прав, отец, — сказала Нимуэ. — Я — твоя дочь. Я никому не отдам свободу решений. Даже тебе.

Она повернулась и вышла, не чуя под собой ног.

Комната плыла и раскачивалась на невидимых волнах. Уши заложило, как бывает при перепаде высоты.

Лестница уходила вниз спиралью. Нимуэ спустилась, сосчитав ступени — триста, и тридцать, и три.

Молнии вокруг башни били вниз почти вертикально, и каждый удар высвечивал оранжевые узоры печатей в высоком небе.

Мать стояла у арки портала, держа на отлете маленькую белую чашу, молнии вокруг стягивались в нее и гасли, не достигая земли.

Вокруг нее неподвижной колонной, упирающейся в тучи, стояло спокойствие.

Мать обняла ее свободной рукой и поцеловала в лоб. Нимуэ почувствовала, что дрожит.

— Чего ты хочешь? — спросила мать.

— В Аннуин, — ответила Нимуэ. — Я хочу в Аннуин.

Мать чуть приподняла ее за подбородок и тихо засмеялась. Белые одежды, белые волосы, белая чаша в белой руке вспыхивали и гасли во вспышках молний.

— Ты и правда его дочь. Гораздо больше его, чем моя.

Мать набрала код на портале. Портал ожил. Эйрмид чуть подтолкнула дочь к арке.

Нимуэ шагнула внутрь — и оказалась у озера.

Она обняла ближайшую сосну, села на землю и заплакала.

Потом слезы кончились, и она обнаружила, что сидит в сугробе.

Тогда она встала, сделала пометку, что тепло и холод попали в одну категорию с цветом, и пошла искать дом, в котором жила.

Озеро было завалено снегом, но снег покрывал толстый слой наста, и наст держал ее. Даже следов на нем почти не оставалась.

Нимуэ взошла по засыпанным ступеням и приложила ладонь к двери. Дверь скользнула в сторону. Внутри зажегся свет.

Нимуэ шагнула внутрь, и дверь захлопнулась.

Ей казалось, что с озера попасть в Аннуин будет легче — но оказалось, что это не так.

Она попыталась.

Ничего не произошло.

Ни на первый раз, ни на второй, ни на пятый.

В конце концов она позвонила Энгусу.

— Я не могу выйти в Аннуин.

Энгус пожал плечами.

— Разумеется, не можешь. Аннуин — это все одиннадцать измерений. Включая наши пять. Пока не освоишься с ними — от шести остальных тебе толку не будет.

Нимуэ поблагодарила его за совет и отключилась.

Сказанное значило много разных вещей.

Например, что ссора с Враном была на пустом месте, потому что, по большому счету, поступить вопреки его воле у нее не вышло физически. Пока.

Отказываться от своего намерения Нимуэ не собиралась. Как и возвращаться обратно. Вран слишком много для нее значил, противостоять его неодобрению в непосредственной близости было бы слишком сложно. Кроме того, она не была уверена, что Вран будет с ней разговаривать до тех пор, пока она не признает себя неправой, а неправой она себя не считала. Мать только усмехнулась, нажала несколько кнопок на пульте (затрещали помехи) и сообщила, что Вран перехватывает их разговоры, но, разумеется, делает вид, что ему даже в голову такая мысль не приходила. Нимуэ только кивнула — она предполагала что-то подобное. «Нам всем просто нужно немного времени», — сказала мать.