Марс воспаленной точкой висел над горизонтом. Ветер разодрал в клочья сизые ватные облака. Двое стояли у борта небольшого суденышка, готовившегося с утра в очередной раз распахивать глади Азовского моря. Стоящие молча поплевывали в черную воду.
Вдруг один из них поднял голову, глянул в небо и дернул приятеля за рукав с тускло светящейся флотской нашивкой.
— Григорий Иваныч, ты только глянь, — сказал он изумленно, тыча пальцем в сторону горизонта, — ты только глянь!
Под куполом обсерватории было спокойно. Молодой астроном Лева Кислюк, жуя бутерброд с сыром, бурча под нос и пританцовывая, приближался к телескопу. Настроение было отличное. Последняя серия снимков колец Сатурна и его работа закончена. Телескоп, урча плохо смазанным часовым механизмом, медленно поворачивался в сторону этой внушительной планеты, опоясанной серебристыми полосами знаменитых своих колец, открытых еще, кажется, Галилеем. Лева привычно стукнулся о стремянку и, потирая ушибленную коленку, заглянул в окуляр и стал «фокусироваться». Бутерброд выпал у него изо рта. «Ва-ва», — сказал он и лязгнул зубами.
Последний раз хотел он взглянуть на столь знакомые ему кольца, но никаких колец не было. Не было и самого Сатурна. Черное бархатное пустое небо загадочно смотрело на Леву сквозь окуляр.
Кислюк принялся бешено вращать винты. Тщетно. Сатурн исчез.
Лева отпрянул от телескопа и, опрокинув стремянку, загрохотал вниз.
— Аркадий Афанасьич! — взывал он почти рыдающим голосом, потирая уже другое колено.
Сонный Аркадий Афанасьевич нехотя поднялся под купол и приткнулся лбом к окуляру.
— Ну что ты говоришь, Лева, — начал он скрипучим голосом и осекся. Вместо зеленоватого Сатурна на него смотрел нахальный рыжий Марс.
Когда Володя вечером вернулся домой, он застал Лелю, сидящую в оцепенении с телефонной трубкой в руке.
— Лелечка, ты чего? — спросил он ласково.
— Судариков, — сказала она торжественно, — мир перевернулся.
— Как это перевернулся? — поинтересовался Володя.
— Он исчез.
— Кто исчез?
— Сатурн.
— Сатурн? — похолодев, пробормотал Володя. — Куда же он исчез?
— Болтается где-то за Марсом. Точнее, за тем местом, где должен был находиться Марс. А сам Марс теперь на месте Сатурна. Вся Солнечная система летит к чертям. И вместе с ней моя диссертация.
— А это точно? — спросил Володя. — Эти твои астрономы не напутали? Телескопы у них не поломались? Может, это шутка?
— Какие уж тут шутки, Судариков. Обсерватория гудит, как улей. Вот, только что звонили.
— Ну и дела, — сказал Володя, опускаясь на стул. — Ты знаешь, Лелюшек, — продолжал он осторожно после минутной паузы, — я должен тебе признаться… в одном…
— В чем это еще? — сказала Леля и слабо улыбнулась.
— Мне кажется, это я виноват.
— В чем виноват? Что ты мелешь, Судариков?
— В исчезновении этого несчастного Сатурна.
— Судариков, у тебя нет температуры?
— Лелечка, милая, я не уверен, но мне кажется. Понимаешь, я умею двигать предметы. Ну как тебе это объяснить… Вот, смотри, — он поднял глаза вверх, — следи за люстрой.
Леля возвела равнодушный взор к потолку, и в этот миг люстра начала раскачиваться. Сильнее. Все сильнее.
— Судариков! — завизжала Леля. — Останови немедленно.
Люстра замерла на секунду в отклоненном положении, а затем плавно опустилась и больше уже не двигалась.
— Ну, Судариков, ты даешь. — Леля выцарапала из пачки сигарету. — Как ты это делаешь?
— Этого сразу не объяснишь.
— И ты скрывал?
— Понимаешь…
— Ладно, ладно. Но при чем здесь Сатурн?
— Я, собственно, ничего такого не хотел. Это все твои гороскопы. Стал я задумываться о Сатурне — это моя планета, понимаешь? Ну и зашвырнул его нечаянно. Я, конечно, не уверен… Может, совпадение…
— Судариков, это ужасно. Выходит, ты и Землю перевернуть можешь. Тоже мне, Архимед!
— Господь с тобой, Лелечка. Для чего ее переворачивать. Я и Сатурн этот с радостью вернул бы на место.
— Верни, Судариков, — умоляюще сказала Леля. — Через месяц защита, а тут вся астрономия летит в тартарары. Твой Сатурн сделал то, чего, как доказывает моя работа, не может быть никогда.
— Я попробую, Лелечка.
— Пожалуйста, голубчик, ты уж постарайся. Я люблю постоянство в небесном мире. Не нужны мне летающие тарелочки и скачущие планеты. Честное слово, в небесной механике не нужна никакая перестройка. Так было уютно думать, что в мире есть что-то устойчивое. Хватит с нас путаницы в людских делах.
Читать дальше