Крейг Эванс - Иисус против священников. Как возникла церковь и кем были первые христиане

Двенадцать камней были извлечены из реки Иордан, «по числу колен сынов Израилевых». Затем их перенесли через реку и сложили из них памятник переходу реки «по суше», чтобы потомки Израиля и «все народы» узнали, что «рука Господня сильна».

Иоанн Креститель, вполне вероятно, указывает на символизм «двенадцати камней» (hoi lithoi houtoi, Нав 4:21 LXX), когда бранит приближающихся к нему: «Только не вздумайте говорить в душе: “Наш отец – Авраам!” Говорю вам, Бог из этих камней [ek tōn lithōn teutōn] может сделать детей Аврааму» (Мф 3:9 = Лк 3:8). Близость «этих камней» к реке Иордан и та роль, которую они играют в типологии Иисуса Навина, равно как и сравнение с «детьми Авраама», усиливают и то сходство, что камни, на которые ссылается Иоанн, – не просто камни, случайно лежащие на дороге, а особая группа из двенадцати камней, образующая памятник и представляющая двенадцать колен-племен – «сынов Израиля».

Символизм камней вновь упоминается в повествовании Илии: «И взял Илия двенадцать камней, по числу колен сынов Иакова, которому Господь сказал так: Израиль будет имя твое. И построил из сих камней жертвенник во имя Господа» (3 Цар 18:31-32b). Действительно, более поздняя эсхатология связывает Илию с восстановлением колен, как мы видим в книге Премудрости Иисуса бен-Сиры:

Ты восхищен был огненным вихрем на колеснице с огненными конями; ты предназначен был на обличения в свои времена, чтобы утишить гнев, прежде нежели обратится он в ярость, – обратить сердце отца к сыну и восстановить колена Иакова. (Сир 49:9–10).

Соответственно, появление Иоанна в пустыне, в окрестностях реки Иордан, призыв к покаянию, речь об «этих камнях» и его одеяние, напоминающее одеяние пророка Илии, – все это взаимосвязанные элементы единой типологии, восходящей к переходу через Иордан под водительством Иисуса Навина, чьей целью было подготовить восстановление Израиля, народа Божьего. Ссылка Иоанна на «эти камни», видимо, подразумевала двенадцать камней, из которых Иисус Навин сложил памятник. Если это так, то назначение Иисусом двенадцати апостолов, которые начали ходить по Израилю, призывая народ покаяться в свете нового закона Божьего, следует истолковать как распространение типологии Иоанна. {22} 22 Дальнейшее обсуждение типологии двенадцати у Иисуса см. в: John P. Meier, “The Circle of the Twelve: Did It Exist during Jesus’ Public Ministry?” JBL 116 (1997): 635–672; Scot McKnight, “Jesus and the Twelve,” BBR 11 (2001): 203–231; Craig A. Evans, “The Baptism of John in a Typological Context,” in Dimensions of Baptism: Biblical and Theological Studies , ed. Anthony R. Cross and Stanley E. Porter, JSNTSup 234 (Sheffield: Sheffield Academic Press, 2002), 45–47.

Таким образом, то, что мы видим, есть непрерывная цепь надежды на восстановление, символизируемой термином и образом «двенадцати» – двенадцати колен Израиля. Древние Писания Израиля говорили о собирании воедино и восстановлении двенадцати колен; Иоанн символизировал эту надежду выбором Иордана как места своей проповеди и крещения, ведь именно Иордан перешли под водительством Иисуса Навина двенадцать колен, направляясь в Землю Обетованную, и там Иисус Навин воздвиг памятник из двенадцати камней в знак этого перехода. Иоанн ссылается на эти камни в своем призыве к покаянию и в предостережении, чтобы никто не претендовал на то, чтобы считать себя детьми великого патриарха Авраама на основании одного лишь генетического родства. Иисус продолжил типологию двенадцати и ее символизм, назначив двенадцать апостолов. И наконец, брат Иисуса Иаков перенимает эту типологию восстановления – или, во всяком случае, перекликается с ней, – говоря об Израиле как о «двенадцати коленах-племенах в Рассеянии». Во всем этом мы не видим никакого разрыва с Израилем, никакой попытки создать движение или организацию, которая стояла бы вне еврейского народа или в оппозиции к нему.

Я уже отметил контраст между типичной аудиторией посланий Павла и теми, кому адресовано послание Иакова. Хотелось бы знать – отличаются ли язык и тон Павла от языка и тона Иакова, раз уж Павел был энергичным «апостолом язычников» (Рим 11:13; Гал 2:8)? Если Павел не считал обращение в иудейство необходимым для язычников, чтобы им вступить в собрание Мессии Иисуса (как он это неистово доказывает в Послании к Галатам), то едва ли нам следует ожидать, что он станет обращаться к своим читателям как к «двенадцати коленам в Рассеянии». При этом Павел разделял упование Иисуса и Его брата Иакова на искупление Израиля.

Это упование красноречиво выражено в речи Павла перед правнуком Ирода Агриппой II, приведенной в книге Деяний апостолов : «И теперь я стою перед судом за то, что уповаю на обещание, которое Бог дал нашим отцам. Все двенадцать наших племен, служа Богу денно и нощно, жили надеждой, что это сбудется. Вот за это, царь, меня и обвиняют евреи!» (Деян 26:6–7). Некоторые возразят, что эта речь больше отражает богословие автора Деяний , нежели богословие самого Павла. Но на самом деле, как бы автор ни отредактировал слова апостола Павла, его речь в Деяниях точно отражает мысль, что явствует из его предупреждения верующим из язычников, чтобы они не соблазнились идеей, будто у Израиля больше нет будущего. В послании к римским христианам Павел говорит следующее: