Курт Бахман: Кем был Гитлер в действительности

Едва ли есть у человечества слово с более отрицательным смыслом, чем фашизм.

Когда же говорят «германский фашизм», то тем самым хотят выделить самую злокачественную разновидность мирового фашизма.

О германском фашизме оправданно говорить как о социально-политическом бандитизме мирового масштаба.

Куда бы ни дотягивались его шупальца, всюду сопутствовали ему страшное неизбывное горе, концлагеря, пытки, развалины, смерть. Умерщвлялось все прогрессивное, все человеческое. И больше всех ощутили и испытали это на себе даже не там, где гитлеризм реализовался как система узаконенного преступления, а мы, советские люди, которым он объявил войну на уничтожение.

«Никто не забыт, ничто не забыто» — эти слова высочайшей нравственности и неизбежного возмездия, слова, выстраданные бесстрашным гуманизмом в его титанической борьбе с коричневым злом, родились здесь, у нас, на нашей земле. А корни их ушли под землю, в могилы тех, кто не забыт. И они, лежащие там, взывают к нам...

Умер не тот, кого уже нет, а тот, кто забыт. «Никто не забыт, ничто не забыто...» То, что слова эти родились у нас, больше чем закономерно. Это — глас человечества. В них выражено вечное значение. Человек рожден жить свободным, для созидания, и только в этом он бессмертен. И тот, кто против этого поднимает преступную руку, неизбежно попадает в реестр позора всех времен и народов. На сегодня первую строку в нем занимает германский фашизм во главе с Гитлером.

Вот почему книга Курта Бахмана — это то, за что люди должны благодарно пожать руку автора, не только потому, что он бескомпромиссно борется с угрозой катастрофического фашистского рецидива, но и потому, что он вышел из гитлеровского ада — из концлагеря; израненный, измученный, но не только не сломленный, а еще более закаленный как беззаветный борец с величайшим злом.

Мало их, таких, уже осталось. И тем больше должны быть наша им признательность и высокое уважение. Они сражались, загораживая собой ныне живущих, они думали о будущем, но не думали о собственных шансах на выживание. Это и есть подлинный, осознанный героизм.

Нынешняя книга К. Бахмана есть прямое продолжение той более полувека назад начатой борьбы, у которой есть начало, но нет еще конца, ибо живо еще чрево, способное плодить гадов.

12 лет германского фашизма — это тот отрезок человеческой истории« помнить о котором следует особенно, ибо у человечества не было трагедии более адовой.

12 лет на фоне тысячелетий— всего лишь миг. Но это гот миг, в котором зло оказалось спрессованным, как в сверхплотном космическом веществе, крохотный кусочек которого весит миллиарды тонн.

Забывчивость, легкомыслие, а еще хуже — стремление преуменьшить преступления фашизма есть не что иное, как попытка подвести новый фундамент под повторение совершенных и пережитых ужасов.

О книге Курта Бахмана можно было бы сказать весьма кратко, если бы не одно «но».

Эта книга олицетворяет мнение и совесть антифашистов, тех« кто сам, по зову сердца, ума и справедливости, встал на пути гитлеризма. Но (а это и есть то самое «но») ныне существует и иное понимание фашизма и его главной фигуры — Гитлера.

Другими словами, есть два основных противоположных направления в трактовке фашизма и его лидеров.

И об этом приходится говорить особо, ибо, как показывает действительность, сегодня еще рано списывать в архив то прошлое, которое было затоплено морями крови и загромождено горами трупов, рано потому, что существуют еще силы, которые могут вновь прибегнуть к услугам фашизма.

Как нет преступлений более зверских, чем преступления фашизма, так не может быть фальсификации зловреднее, чем «очеловечивание» и оправдание его главаря — Гитлера.

И книга К. Бахмана — острейшее оружие в борьбе с фальсификаторами.

Вместе с тем эта книга помогает преодолеть упрощенное, а подчас и примитивное, обывательское представление о Гитлере и среди тех на Западе, кто недвусмысленно отвергает фашизм.

До сих пор среди молодых людей (а к ним и обращается в первую очередь Курт Бахман) можно слышать вполне искренний вопрос: почему же, если фашизм столь преступен, уродлив, античеловечен, почему ему дали возможность совершить так много трагического и катастрофического? Почему ему не помешали? [1] С подобными вопросами неоднократно приходилось сталкиваться автору этих строк во время его выступлений в ФРГ перед различными молодежными аудиториями.