Бернард Барух - От биржевого игрока с Уолл-стрит до влиятельного политического деятеля. Биография крупного американского финансиста, серого кардинала Белого дома

На следующий день мы все были в напряжении. Бекас, конечно, не полетит в мешок на сигнал свистка или на свет фонаря, во всяком случае, у него не больше желания сделать это, чем у любой другой птицы. И мы боялись, что и наш кандидат догадается об этом. В течение дня нам несколько раз сообщали, что кандидат обсуждал бекасиную охоту со слугами и егерями. Но никто не выдал секрета шутки. Когда наш кандидат спросил негра-дворецкого, что тот думает об охоте на бекасов, тот ответил:

– Она хороша для тех, кому нравится.

Бобу Кейнсу выпало выводить кандидата, ставить его на место, показывать, как держать мешок и фонарь, как свистеть, чтобы подманить бекаса. Когда Боб вернулся, то заявил:

– Мистер Берни, я не хочу идти и выводить этого человека. Это может кончиться большими неприятностями.

Вот уже собрались загонщики, поднимая шум, который якобы вспугнёт бекасов. Мы слышали, как наш кандидат, крупный банкир, свистит, как ему было велено, чтобы привлечь внимание птиц к фонарю. Чем громче он свистел, тем громче мы смеялись. Вскоре некоторые уже катались по земле или закрывали рот кулаками, чтобы смех был не таким громогласным.

Никто так и не пошёл и не забрал кандидата, пока через долгое время он не вернулся сам. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы все мы прекратили смех.

– Это было чёрт знает что! – воскликнул он. – Что знает об этом…? – Он назвал почти столь же видного банкира, президента конкурирующей трастовой компании. И это было не всё, что он тогда сказал.

Список членов Клуба охоты на бекаса Хобкау включал в себя фамилии известных финансистов, промышленников, юристов, писателей, государственных деятелей. Но наш кандидат в тот вечер не прошёл квалификацию и не стал одним из нас.

Одной из причин, почему я создал свой второй дом в Южной Каролине, было желание матери, чтобы я не терял связь с землёй предков. Она просила меня постараться внести свой вклад в её возрождение и особенно «сделать что-нибудь для негров».

Я никогда не забывал о её просьбе и во всей своей деятельности на Юге постоянно пытался улучшить условия и как-то облегчить долю негритянского населения.

Когда город Кемден обратился ко мне с просьбой пожертвовать деньги на городскую больницу, я поставил в обмен на мою помощь одно условие: определённое количество коек будет зарезервировано для цветных пациентов.

Население Кемдена рассчитывало построить больницу за 20 тысяч долларов. Я тогда заявил, что этих денег будет недостаточно, но я возьму на себя строительство, жителям же останется лишь оплачивать содержание больницы. Со мной согласились. Когда та больница сгорела, я финансировал строительство нового, лучшего здания, а также жилья для медперсонала.

Когда я вносил деньги в колледж Южной Каролины, было предусмотрено, что часть этого заведения будет обучать негров. Так же и со школами: я помогал и тем, что для негров, и тем, что для белых.

Не всегда было возможно сделать всё, что по силам человеку. Как-то я купил участок земли в Джорджтауне, чтобы построить современную спортивную площадку для негров. Некоторые местные жители выступили против. Я всё ещё пытался что-нибудь предпринять со строительством спортплощадки, когда ко мне зашёл директор школы для негров в Джорджтауне доктор Дж. Бек. Когда он посещал меня, то всегда проходил через кухню, но каждый раз я непременно следил, чтобы обратно его провожали через парадный вход.

– Мистер Берни, – обратился он ко мне умоляющим тоном, – прошу вас, не надо строить эту площадку. У нас здесь установились хорошие отношения, и мы не хотим никаких неприятностей.

После этого я купил другой участок и построил спортплощадку там.

В данном случае доктор Бек был мудрее меня. Общаясь и с неграми, и с белыми, я всегда старался вести себя более вежливо, чем того требовали традиции, надеясь, что и другие последуют моему примеру. Но я понял, что того, чтобы быть примером (и это касается всех областей человеческих отношений), далеко не достаточно, чтобы повлиять на людей.

Твой подход может не устраивать тех, кто хочет изменить мир за одну ночь, тех, кто хочет, чтобы всё оставалось как есть. Я считаю, что перемены – это часть нашей жизни. Но предпочитаю такой темп перемен, который создаёт проблем не больше, чем приносит пользы.

Когда сейчас, оглядываясь назад, я вспоминаю, как жили негры в Южной Каролине в начале XX в., меня поражает, насколько далеко они ушли вперёд по сравнению с тем, что было тогда. Первыми моими знакомыми среди негров были сыновья и дочери рабов, простые, добросердечные, но часто явно безответственные. К 1920-м гг. большинство негров в Южной Каролине были испольщиками [117] Испольщик – крестьянин, работавший на земле на условии передачи половины урожая её хозяину. . Сегодня многие из тех, что живут рядом со мной, занимаются бизнесом или имеют профессию. У них есть собственные фермы, и они считаются самыми надёжными фермерами в нашем регионе.