Реджинальд Пэйджет - Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945

Сэр, тогда на каком другом основании возможно брать заложников, я не могу себе представить; на каких других основаниях, за исключением военной целесообразности, можно осудить человека, зная, что он невиновен, на смерть, у меня не укладывается в голове. Но они выразились именно так.

От оккупанта требуется использовать любые доступные методы для обеспечения порядка и спокойствия еще до того, как наступит тот самый крайний случай, когда придется брать и казнить заложников. Следует установить всякого рода правила, призванные обеспечить порядок и спокойствие до того, как потребуется расстрелять заложников. Правила эти могут включать в себя одну или более из следующих мер: 1) Регистрация местного населения. 2) Пропуска или удостоверение личности. 3) Определение запрещенных зон. 4) Ограничение на передвижение. 5) Комендантский час. 6) Запрет на собрания. 7) Задержание подозрительных личностей. 8) Ограничение на средства связи. 9) Наложение ограничений на запасы продовольствия. 10) Эвакуация проблемных районов. 11) Обложение денежным налогом. 12) Принудительные работы для ликвидации ущерба от саботажа. 13) Разрушение частных строений вблизи от места преступления – и любые другие правила, не запрещенные международным правом и которые способствуют достижению желаемого результата».

Таковы условия. Возможно, сами по себе эти действия целесообразны; хотя можно заметить, что многие из них инкриминируются фон Манштейну в качестве преступлений. Но тем не менее это действия, которые установлены и которые должны быть выполнены прежде, чем казнить заложников. Такие действия могут оказаться замечательными при условии, что у вас есть запас времени и достаточные людские резервы. Но если вы быстро продвигаетесь по стране, то все, что вы можете, – так это оставить в небольших и предположительно мирных поселениях коменданта и пару – или полдюжины – полицейских. Но если, сэр, вы возвращаетесь и находите, что комендант и полицейские убиты, что вы станете делать? Полагаю, вы возьмете нескольких заложников, и их количество будет в значительной степени зависеть от того, сколько еще комендантов и полицейских у вас находится в столь же опасном положении. И вы объявите: «Если настоящие преступники не сдадутся в течение 12 часов, эти люди будут расстреляны». Условия, при которых вы берете заложников, должны зависеть от существующих обстоятельств.

Продолжаю, сэр. Не думаю, что нужно зачитывать следующий параграф, однако заключительный гласит следующее: «Для узаконенного взятия заложников на основании обычного права является существенным объявление имен и адресов взятых заложников, уведомление населения, что при повторении установленных актов военной измены заложники будут расстреляны. Количество расстрелянных заложников не должно превышать, с учетом тяжести преступления, числа, достаточного для острастки населения. И если вышеуказанные требования не соблюдены, расстрел заложников противоречит международному праву и является военным преступлением».

И далее, сэр, вопрос, были ли выполнены эти фундаментальные требования, становится темой разбирательства военно-полевого суда. «Командующий не имеет права произвольно определять подобные факты. Приказ командующего на казнь заложников должен опираться на расследование компетентного военно-полевого суда касательно существования необходимых условий и выполнения всех предварительных шагов для правомерной отдачи приказа». Сэр, в какую статью Закона об армии или Процессуальных норм и положений вы поместите рассмотрение абстрактного вопроса военно-полевым судом? Кто в нем ответчик? Разумеется, не заложник, потому что никто не признается в своей неправоте. Кто прокурор? Сэр, это полнейшая чушь! Сэр, мне трудно сдерживаться, говоря о подобных вещах. Наши предки столетиями вырабатывали законы и обычаи войны; и эти законы работали именно потому, что ограничивались случаями, серьезно не затруднявшими ведение войны. Именно потому, что ограничивались масштабом военных действий и случаями, которые не являлись существенными для выживания. Они в значительной мере предотвратили ненужные страдания и жестокости; именно потому, что нашим государственным деятелям хватило здравого смысла осознать, что война политический, а не правовой акт и что война может быть ограничена законом только в том случае, если сам закон ограничен тем, что серьезно не препятствует ведению войны. Создание правил, которые ни один генерал не в состоянии выполнить на практике, если только он намерен уцелеть, разрушает закон. Каждый генерал неизбежно превращается в преступника, и можно быть уверенным, что он будет поступать именно так; его единственная защита – это победа. Сэр, неуместность установления обязательных для держав правил, когда сами державы намеренно отказались от их определения, можно оправдать только невежеством в международном и европейском праве, от которого и произошло международное. Но, сэр, как сказал Гете: «Нет ничего хуже деятельного невежества». И как бы там ни было, сэр, по моему мнению, правила эти не подкреплены никакими полномочиями».