Рихард Крафт-Эбинг - Преступления любви. Половая психопатия

Руссо подробно описывает те страдания, какие ему приходилось переносить при его сильной половой потребности и своеобразной чувствительности, несомненно пробужденной полученным в детстве наказанием розгами, когда он изнемогал от вожделения, не будучи в состоянии удовлетворить его. Было бы, однако, заблуждением думать, что для Руссо все дело заключалось в одном только пассивном бичевании. Бичевание пробудило лишь представления, присущие мазохизму, и в этом во всяком случае заключается психологическое ядро интересного самонаблюдения. Существенным для Руссо было чувство порабощения женщиной. Это следует из его «Исповеди», где он вполне определенно высказывает свои мечты:

«Быть у ног надменной возлюбленной, повиноваться ее приказаниям, иметь повод просить у нее прощения – все это доставляло мне очень нежные радости…»

Это место указывает с очевидностью, что центром тяжести мазохистского состояния была идея порабощения женщиной, уничижения перед ней.

Сам Руссо, несомненно, заблуждался относительно своего состояния, так как полагал, что стремление быть уничиженным женщиной возникло лишь посредством мысленной ассоциации из представления о бичевании:

«Никогда не смея признаться в своей склонности, я по крайней мере тешил себя отношениями, сохранявшими хотя бы представление о ней». [Перев. М. Розанова.]

Только при сопоставлении случая Руссо с установленными в настоящее время столь многочисленными случаями мазохизма, среди которых существует множество не имеющих ничего общего с бичеванием, так что отчетливо выступает первичный и чисто психический характер влечения к порабощению, только при таком сопоставлении можно вполне уяснить себе этот случай и раскрыть заблуждение, в которое Руссо неизбежно должен был впасть, анализируя свое состояние и углубляясь в него.

Бине (Revue anthropologique, XXIV. P. 256), подвергнувший подробному анализу случай Руссо, также вполне основательно обращает внимание на его мазохистский смысл: «Руссо привлекает в женщинах не просто нахмуренная бровь, поднятая рука, строгий взгляд, властная поза, все это является внешним выражением эмоционального состояния; ему нравится надменная, гордая женщина, под ногами которой он ощущал бы всю тяжесть ее царственного гнева» [110].

Объяснение этого загадочного психологического факта Бине ищет и находит в предположении, что здесь речь идет о фетишизме, с той лишь разницей, что объектом фетишизма, стало быть, предметом индивидуальной притягательной силы, фетишем, является уже не часть тела, например нога или рука, но духовное качество. Это влечение он называет «духовной любовью», в противоположность «пластической любви», которая имеет место при обыкновенном фетишизме.

Эти замечания очень остроумны, но они только обозначают, а не объясняют явление. Возможно ли вообще какое-либо объяснение – этим вопросом мы займемся впоследствии.

С элементами мазохизма (и садизма) мы встречаемся еще у одного французского писателя, а именно у Ш. Бодлера, умершего от душевной болезни.

Бодлер происходил из семьи душевнобольных и переутомленных. Уже с юности он обнаруживал признаки психической ненормальности. Безусловно, патологической была и его половая жизнь. Он поддерживал половые сношения с уродливыми, непривлекательными женщинами, негритянками, карлицами, великаншами. Относительно очень красивых женщин он говорил, что желал бы видеть их повешенными за руки и в этом положении целовать им ноги. Это влечение к обнаженной ноге фигурирует и в одном из его дышащих лихорадочной страстью стихотворений как эквивалент полового акта. Он смотрел на женщин как на зверей, которых нужно запирать, осыпать ударами и хорошенько откармливать. Этот человек, отличавшийся явными мазохистскими и садистскими наклонностями, погиб в конце концов от паралитического слабоумия ( Lombroso. Der geniale Mensch. Übers, von Fränkel. S. 83).

В научной литературе факты, составляющие сущность мазохизма, еще до самого недавнего времени не обращали на себя внимания. Только Тарновский [111]сообщил, что он встречал умных, образованных, счастливо женатых мужчин, которыми время от времени овладевало неудержимое влечение подвергнуться самому грубому, циничному обхождению – брани, ударам кнута со стороны активных педерастов, проституток. Примечательно также еще одно наблюдение Тарновского, что у известных лиц, предающихся пассивному бичеванию, одни удары, иногда даже кровавые, не вели к желанному результату (восстановлению половой способности или хотя бы семяизвержению при бичевании). «В таком случае нужно было насильно раздеть субъекта или связать ему руки, прикрепить к скамье и т. п., причем он делал вид, будто не дается, бранится и оказывает некоторое сопротивление. Только тогда удары розгами вызывали возбуждение, разрешавшееся извержением семени».