Карл Саган - Миллиарды и миллиарды - Размышления о жизни и смерти на рубеже тысячелетий

Я тонула в шедеврах китайской музыки, пытаясь выбрать единственный, самый-самый, и решила позвонить Карлу в отель в Тусоне, где он выступал. Я оставила сообщение, и через час телефон в моей квартире на Манхэттене зазвонил. Сняла трубку и услышала:

– Я вернулся в номер и прослушал сообщение: «Звонила Энни». И подумал, почему ты не оставила мне это сообщение 10 лет назад.

Пытаясь перевести все в шутку, я откликнулась легкомысленным:

– Ну, я собиралась с тобой об этом поговорить, Карл.

И добавила уже серьезнее:

– Ты имеешь в виду… мы с тобой, навсегда?

– Да, навсегда, – сказал он с нежностью. – Давай поженимся.

– Давай.

В тот миг мы оба поняли, что чувствуешь, открыв неизвестный закон природы. Это был миг, когда кричат «Эврика!» – нам открылась великая истина, подтвердившаяся бесчисленным множеством независимых фактов в последующие 20 лет. Но возникло и ощущение полнейшей взаимной ответственности. Раз очутившись в этой стране чудес, уже невозможно быть счастливым вне ее. Было первое июня, священный праздник нашей любви. С тех пор всякий раз, как один из нас вел себя неразумно по отношению к другому, достаточно было назвать эту дату, чтобы привести обидчика в чувство.

Когда-то давно я спросила Карла, смогут ли гипотетические инопланетяне, отстоящие от нас на миллиард лет, адекватно расшифровать мозговые волны мыслящего человека. «Кто знает? Миллиард лет – это очень-очень много, – ответил он. – Но если есть хотя бы шанс, почему не попытаться?»

Через два дня после телефонного разговора, изменившего наши жизни, я вошла в лабораторию в нью-йоркском госпитале Bellevue, и меня соединили датчиками и проводами с компьютером, преобразовавшим все данные от моего мозга и сердца в звук. В течение часа я мысленно прошлась по информации, которую хотела передать. Я начала с размышлений об истории Земли и существующей на ней жизни. Максимально сосредоточилась, раздумывая об истории идей и социальной организации человека. Задумалась о трудностях, с которыми столкнулась наша цивилизация, о насилии и бедности, превративших нашу планету в ад для очень многих обитателей. Под конец я позволила себе передать личные впечатления о том, что значит влюбиться.

Теперь Карла пожирала лихорадка. Я все продолжала целовать его и прижиматься щекой к его горящей небритой щеке. Как ни странно, жар, исходивший от его кожи, поддерживал меня. Я хотела добиться, чтобы ощущение его живого физического присутствия навеки врезалось в мою сенсорную память. Я разрывалась между желанием заставить его бороться и позволить ему обрести покой, избавившись от аппаратов жизнеобеспечения, причинявших большие мучения, и от демона, терзавшего его два года.

Я позвонила его сестре Кэри, так много отдавшей ради того, чтобы все вышло иначе, его взрослым сыновьям Дориону, Джереми и Николасу и внуку Тонио. Всего несколько недель назад мы всей семьей отмечали День благодарения в нашем доме в Итаке. По единодушному мнению, это был лучший День благодарения в жизни. Мы все вынесли из него некий внутренний свет. Искренняя любовь и близость подарили всем нам, собравшимся, чувство подлинного единства. Теперь я держала телефонную трубку возле уха Карла, чтобы он слышал, как они прощаются с ним один за другим.

Наш друг писательница и продюсер Линда Обст примчалась из Лос-Анджелеса, чтобы быть рядом. Линда была и на том первом колдовском вечере у Норы, где мы с Карлом познакомились. Она была близка нам, как никто другой, и воочию видела наше личное и профессиональное сотрудничество. В качестве первого продюсера художественного фильма «Контакт» она тесно взаимодействовала с нами 16 лет, потребовавшихся на реализацию проекта.

Линда заметила, что неослабевающий накал нашей любви выливался в своего рода тиранию по отношению к тем из ближних, кому меньше повезло в поиске второй половинки. Однако Линда не возмущалась, наоборот, ценила наше отношение, как математик – теорему существования, доказывающую, что нечто возможно. Меня она звала мисс Блаженство. Мы с Карлом очень дорожили общением с ней, полным веселья, разговоров за полночь о науке, философии, сплетнях, поп-культуре и обо всем на свете. Теперь эта женщина, парившая бок о бок с нами, сопровождавшая меня в тот головокружительный день, когда я надела свадебное платье, снова была рядом в последний час, когда мы расставались навеки.

Днем и ночью мы с Сашей по очереди шептали на ухо Карлу все, что хотели ему сказать. Саша говорила, как сильно его любит и что совершит в жизни, чтобы его прославить. «Ты храбрый человек, у нас была чудесная жизнь, – снова и снова повторяла я. – Ты славно потрудился. С гордостью и радостью за нашу любовь я отпускаю тебя. Без страха. Первое июня. Первое июня. Навсегда…»