Уильям Бернстайн: Массмедиа с древнейших времен и до наших дней

В свое время изобретение телеграфа, радио и телевидения дало надежду на то, что эти коммуникационные средства покончат с обособленностью людей и наведут мосты между народами. Однако, как заметил Джон Адамс, политическая мудрость со временем, к несчастью, не возрастает даже при наличии постоянного научного и технического прогресса, и человечество неизменно наступает на те же надоедливые грабли, а новые изобретения зачастую увеличивают разобщенность людей.

Дэниел Бурстин, американский историк и публицист, назвал консерватизм политики и человеческой природы сутью «закона Адамса». Мнение Адамса Бурстин расширил несколькими своими соображениями, в частности, мыслью о том, что технологии, далекие от удовлетворения потребностей человека и решения насущных проблем, создают новые надобности и расширяют проблемы. «Закон Бурстина» можно сформулировать так: остерегайтесь оптимизма в отношении социальной и политической пользы Интернета и средств массовой информации, ибо в то время, как технологии прогрессируют, человеческая природа и суть политики остаются прежними.

Резонно спросить: могут ли сами коммуникационные технологии влиять на политику, вне зависимости от социального и политического контекста? Циник может ответить, что тот, кто использует коммуникационные технологии, и определяет политику. А если кто-то, по мнению того же циника, по недомыслию предположит, что технологии по своей природе являются деспотичными или демократическими, то циник язвительно объяснит, что человек, высказавший такое суждение, склонен к «детерминизму» [8].

И все же, если окинуть взглядом историю человечества, можно понять, что коммуникационные технологии способствуют развитию демократии. Простая система письма по своей природе гораздо демократичнее предшествовавших ей сложных аналогов. Производство больших тиражей продукции на печатных станках демократичнее способа изготовления книг в скрипториях средневековых монастырей. Дуплексные мобильные телефоны и Интернет демократичнее радио и телевидения, осуществляющих одностороннюю связь. История двух последних столетий подтверждает это суждение. На протяжении двадцатого и нынешнего столетий гораздо больше людей, чем прежде, живет по демократическим правилам, и достижению этого результата во многом способствовали новые коммуникационные технологии, облегчающие и стимулирующие двустороннюю связь.

В будущем научные достижения могут снабдить правящие круги сложными, мощными и дорогими устройствами, позволяющими следить за людьми и их контролировать. Оптимисты, должно быть, тогда расширят устоявшееся понятие «информационных технологий». За последнее десятилетие стоимость расшифровки человеческого генома снижалась быстрее цены компьютеризации. В скором времени, вероятно, эта технология станет доступна даже в аптеках и банях. Технический прогресс, несомненно, расширяет на благо людей возможности медицины, но он также дает в руки диктаторам новые инструменты притеснения граждан.

Рациональное зерно этой книги кажется очевидным: на базовом уровне термины «коммуникация» и «политика» представляются почти синонимами. В конце концов, политика – это коммуникации на службе государства. Лишь осознав значение доступа и обладания коммуникационными технологиями, которые со временем становятся все сложнее, можно понять меняющиеся приоритеты политики, культуры и условий жизни людей.

Греческий историк Геродот в своей знаменитой книге рассказывает, что Оройт, персидский сатрап, наместник города Сарды (ныне Измир в Западной Турции) справлялся (правда, по-своему) с государственными делами, а вот читать и писать не умел. Назначенный на пост около 530 года до нашей эры Киром Великим, основателем персидского царства, Оройт правил сатрапией не только во времена Кира Великого, но и при последующих персидских правителях – Камбисе II и Дарии I. Переход власти к Дарию I сопровождался волнениями, воспользовавшись которыми Оройт обрел немалую автономность от Суз, столицы персидского государства, находившейся на юге нынешнего Ирана, на большом расстоянии от Сард.