Уильям Бернстайн: Массмедиа с древнейших времен и до наших дней

Еврейский алфавит стал впервые понемногу использоваться в Иудее в шестом веке до нашей эры перед началом Вавилонского плена, и пророки, по всей видимости, использовали новое средство для контакта с народными массами.

Историк Уильям Макнил предполагает:

«Пророчества и протесты, критика распространенных обычаев и радикальное введение новых принципов добродетели могли ограничиваться лишь пределом голоса человека и памятью слушателей… Если бы письмо оставалось монополией привилегированной верхушки, то гневные высказывания пророков, клеймивших установившиеся обычаи, никогда бы не были запечатлены в письменном виде. Следовательно, демократизация знаний, добытых при изучении простых рукописных текстов, должна рассматриваться как один из поворотных пунктов в истории цивилизации».

Финикийцы, неутомимые предприимчивые торговцы, распространили свой алфавит во многих землях Средиземноморья. В восьмом веке до новой эры их алфавит появился в Греции. Некоторые согласные звуки этого языка не использовались в греческой речи, но нашелся некий сообразительный человек, который использовал согласные буквы финикийского алфавита, не имевшие в греческом языке звукового эквивалента, для обозначения гласных звуков, что позволило даже детям учиться грамоте с пяти-шести лет [6].

К четвертому веку до нашей эры от трети до половины афинского населения умело читать и писать. В Афинах при решении вопроса об изгнании граждан, опасных для государства, проводилось голосование на глиняных черепках ( ostraka – отсюда современное «остракизм»), на которых писали имена изгоняемых. В голосовании принимали участие шесть тысяч граждан. Демократия, получившая развитие в Греции, в отличие от Месопотамии и Египта, никоим образом не случайна.

В течение последних пятнадцати лет я, занимаясь литературным трудом, писал о финансах и об истории. Первые две свои книги, посвященные финансам, я проиллюстрировал историей экономики и немалым числом примеров рыночных отношений. Как большинство успешных политиков, юристов и высокопоставленных менеджеров владеют острым ощущением исторического развития, так и лучшие инвесторы не только улавливают эхо прошлых событий, но и складывают из этого эха симфонию, которую увязывают с текущим положением дел на рынке. Такая способность приносит интеллектуальную и материальную выгоду.

Ни один из трудов по истории не произвел на меня столь сильного впечатления, как «Добыча», книга Дэниела Ергина, написанная в 1991 году. Изложенная в книге подробная история мировой нефтяной промышленности – прямо-таки удавшаяся попытка заглянуть за горизонт современного мира сквозь маслянистую и турбулентную призму нефтедобычи. Когда я писал «Рождение изобилия», работу, в которой анализировал ускорение мирового экономического развития в девятнадцатом веке, то использовал книгу Ергина как признанную модель. Ергину удалось рассказать о современном экономическом росте на фоне современной истории. Воодушевленный этим опытом Ергина, я написал еще одну книгу – «Великолепный обмен», работу, в которой рассказал о развитии мировой торговли с доисторического периода до 1999 года, когда в Сиэтле прошли выступления против Всемирной торговой организации.

При написании «Великолепного обмена» я заинтересовался причинами отмены «хлебных законов», существенного этапа идеологической истории мировой торговли. Начиная с 1066 года, небольшая группа аристократов владела в Англии значительными земельными угодьями, что позволяло ей, используя эти законы, наживаться на продаже зерна и за счет полного кошелька доминировать на политической сцене. Но, как уже было сказано, использование печатных изданий, введение цены в 1 пенни за почтовое отправление, развитие железных дорог и связанная с этим возможность разъезжать по стране и заниматься агитационной работой позволили Ричарду Хобдену и его сторонникам настоять на отмене «хлебных законов». Отсюда логичен вывод: в мире, в котором только властные и богатые люди владеют средствами дальней связи, все остальные пребывают под их влиянием.

Коммуникационные технологии – одна из основ политической власти. Сами по себе коммуникационные технологии не ведут ни к увеличению гражданских свобод, ни к их ущемлению. Но возможность доступа к ним определяет политическую реальность. Гитлер и Сталин, захватив власть, монополизировали технологии подобного рода и внедрили слежку за населением, которое не имело широкого доступа к коммуникационным устройствам, да и использование населением подобных устройств по своему усмотрению считалось недопустимым.