Дэвид Гребер - Утопия правил. О технологиях, глупости и тайном обаянии бюрократии

Какой месседж нам пытались передать? Если он и есть, то, судя по всему, звучать он должен примерно так: «Да, система порочна, но другой у нас нет, и людям, облеченным властью, можно доверять, если их предварительно проучили и заставили пройти через ужасные страдания». (Нормальная полиция оставляет детей умирать на мостах. Полицейские, похороненные заживо на несколько недель, могут применять насилие на законных основаниях.) «Да, несправедливость есть и ее жертвы заслуживают нашего сочувствия, но это сочувствие должно удерживаться в разумных пределах. Намного лучше заниматься благотворительностью, чем решать подобные задачи. Последнее – безумие». Потому что в мире Нолана любая попытка устранить структурные проблемы, пусть даже путем ненасильственного гражданского неповиновения, является формой насилия; ведь ничем другим она быть не может. Политика, основанная на воображении, по природе своей насильственна, поэтому нет ничего неуместного в том, что полиция вновь и вновь размазывает головы, на первый взгляд мирных протестующих, по асфальту.

Если это ответ движению «Захвати Уолл-стрит», то ответ убогий. Когда в 2008 году вышел «Темный рыцарь», было много споров о том, являлся ли фильм масштабной метафорой войны с террором: как далеко могут зайти хорошие парни (то есть мы), применяя методы плохих ребят? Возможно, создатели фильма действительно размышляли на эти темы и все же смогли сделать достойную картину. Но война с террором на самом деле была борьбой тайных сетей и манипулятивных спектаклей. Она началась с бомб и закончилась убийством. Можно представить ее как попытку обеих сторон воплотить мир комиксов в жизнь. Когда на сцену вышла настоящая учредительная власть, этот мир лишился всякой связности – и даже стал казаться смешным. На Ближнем Востоке вспыхивали революции, а Соединенные Штаты по-прежнему тратили сотни миллиардов долларов на борьбу с разношерстной группой афганских семинаристов. К сожалению для Нолана, несмотря на все его манипулятивные способности, то же самое произошло в его мире, когда в Нью-Йорке возникло лишь подобие настоящей народной власти.

1. Jacques Elliot. A General Theory of Bureaucracy. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1976.

2. Tullock Gordon. The Politics of Bureaucracy. Washington, D. C.: Public Affairs Press, 1965.

3. Jacoby Henry. The Bureaucratization of the World. Berkeley: University of California Press, 1973.

4. Паркинсон Сирил Норткот. Закон Паркинсона: новейшая версия. Минск: Попурри, 2014. «Работа заполняет время, отпущенное на нее».

5. Питер Лоуренс Джонстон. Принцип Питера, или Почему дела идут вкривь и вкось. М.: Астрель, 2012. На основе этой знаменитой книги, рассказывающей о том, как сотрудники организации «повышают степень своей некомпетентности», было также создано популярное британское телешоу.

6. Fishall R. T. Bureaucrats: How to Annoy Them. London: Arrow Books, 1982. Ныне классический текст о том, как сбивать с толку и приводить в замешательство бюрократов. Авторство произведения приписывали английскому астроному и ведущему ВВС сэру Патрику Муру.

7. Можно пойти и дальше. «Приемлемые» левые, как я сказал, приняли одновременно и бюрократию, и рынок. У правых с либертарианским уклоном хотя бы присутствует критика бюрократии. Правые фашистского толка критикуют рынок – как правило, они поддерживают социальные программы, но хотят, чтобы их участниками были исключительно представители их собственной этнической группы.

8. В силу специфического стечения исторических обстоятельств в Соединенных Штатах слово «либерал» уже не обладает тем же значением, что в остальном мире. Изначально этот термин имел отношение к приверженцам свободного рынка, и в большинстве стран мира он сохранил этот смысл. В США его переняли социал-демократы, в результате чего его предали анафеме правые, а приверженцы свободного рынка были вынуждены использовать термин «либертарианец», который изначально являлся синонимом слова «анархист» и применялся в таких фразах, как «либертарные социалисты» или «либертарные коммунисты», означавших одно и то же.

9. Действительно, точка зрения Людвига фон Мизеса по сути своей антидемократична, по крайней мере в том, что он отвергает любые решения, которые может предложить государство, но вместе с тем выступает против левых антигосударственных предложений о создании демократических форм самоорганизации за рамками государства.

10. В дюркгеймовской традиции ее обозначили как «внедоговорный элемент в договоре», что стало одним из наименее привлекательных социологических определений всех времен. Дискуссия берет начало от работы Дюркгейма «О разделении общественного труда» (М.: Канон, 1996).