Айеле Лушкау - Античный мир «Игры престолов»

Рассматривая историю «Игры престолов» в данном контексте, мы замечаем свойственное Античности тщеславие, так как она фокусируется не на страданиях людей, экономических мотивах или сверхъестественных существах, таких как драконы или Белые Ходоки, а именно на конституционной эволюции. Древние историки часто вели летоисчисление, опираясь на сроки работы политических структур: например, базовой единицей римской истории был консульский год – период полномочий двух высших государственных должностных лиц. В монархии история может быть организована по годам правления, а политические перевороты, такие как свержение династии или основание республики, являлись удобным ориентиром для хронологических отсылок. Вестерос в общем и целом измеряет время в зимах и летах, и единственным способом записи истории является эпоха до и после завоевания Эйегона (Сэму пришлось потрудиться, чтобы найти достоверную информацию о Белых Ходоках), но в какой-то степени история в Семи Королевствах все же существует, она выстроена вокруг пребывания на троне королей и королев Таргариенов и значимых событий их правления.

Но трансформации, которые претерпевает Вестерос, также соответствуют античной политической теории о том, как развивались и изменялись общества. Эта теория, сформулированная греческим историком Полибием, на которого, в свою очередь, повлияли Платон и Аристотель, утверждала, что общества в своем развитии двигаются по цикличной модели конституционных изменений, называемой греческим словом anacyclosis [37] Круговорот политических форм. – Примеч. ред. . Модель состоит из трех «правильных» форм власти: монархии, аристократии и демократии, для каждой из которых имелась соответствовавшая ей «испорченная» форма, к которой по природе своей сводилось общество, – тирания, олигархия и охлократия (власть толпы). В общем, общество должно пройти через следующие этапы: монархию, тиранию, аристократию, олигархию, демократию и охлократию. История должна начаться с хорошего короля (монарха), который объединит народ мудрым и справедливым правлением. Со временем власть перейдет к его потомкам, которые впоследствии станут использовать власть в собственных целях, что приведет к злоупотреблению ею, и монархия сменится тиранией. Затем аристократия («лучшие люди») устанет от бесчинств тирана и свергнет его. Здесь цикл повторяется: власть развращает аристократов, поэтому их правление становится кликой, отвечающей интересам нескольких групп (олигархией), а не большинства. Народ свергает эти группы и устанавливает демократию до тех пор, пока она также не рухнет и государством станет править толпа (охлократия). Здесь, по крайней мере на бумаге, мы приходим к тому, с чего начали, – общество возвращается к примитивному состоянию беззакония, от которого его может спасти мудрый благородный король, и так круговорот может повторяться снова и снова [38] Подробнее о круговороте политических форм см.: Полибий . Всеобщая история. VI. .

В этой тщательно продуманной версии развития Полибий подразумевает рост Римской республики, кото рой, пройдя первый этап (от монархии к тирании и аристократии), удалось миновать последующие невзгоды с помощью смешанной формы правления. Эта форма начинает напоминать современную версию представительной демократии, хотя с существенными отличиями: монархический элемент представлен двумя консулами, которые обладали так называемой исполнительной властью; аристократический элемент – сенатом, который советует консулам и другим представителям исполнительной власти и имеет право объявлять войну и утверждать законодательство, таким образом сдерживая в рамках народ и консулов; демократический элемент, наконец, представлен народным собранием, которое продвигает законы, избирает должностных лиц и представляет часть судебной власти города. Смешанная форма правления, по мнению Полибия, была тем, что сохраняло республику стабильной на протяжении пятисот лет существования.

Какой бы знакомой ни казалась римская схема Полибия, применить ее по отношению к политике Вестероса – сложная задача. Как я отметила выше, множество аристократов и политиков «Игры престолов» находятся за пределами Вестероса: в Браавосе, Пентосе, Заливе Работорговцев и в какой-то степени даже среди дотракийцев и одичалых, у которых однозначно имеются собственные системы иерархии и единоличного правления. Государственное устройство Вестероса напоминает средневековый феодализм, традиционный в жанре фэнтези, где король главенствует над разобщенными дворянами, имеющими собственные владения, ресурсы и личных знаменосцев. Тем не менее мы можем рассмотреть некоторые примеры Полибия в действии. Таргариены прибывают из обреченного восточного государства, принеся с собой свои секреты и продвинутые технологии. После первоначального буйства они отлично правят многие годы – довольно типичная монархия, – до того как либо власть, либо безумие не начинает переходить границы. Окончательное сумасшествие Эйериса прямиком приводит нас к тирании, которая со временем свергается коалицией аристократов: Неда Старка, Роберта Баратеона, Джона Аррена, а впоследствии к ним присоединяются другие Великие Дома. Но эта стадия также не может существовать долго, и по мере того как Ланнистеры самостоятельно проникают все глубже и глубже во власть, их правление становится олигархическим с Джоффри и Томменом, и находится между возвратом к тирании и установлением короля-марионетки: именно неизбираемый Малый Совет зачастую выглядит определяющей силой того, что будет происходить с государством. Демократия в должном виде практически отсутствует в Вестеросе, но воробьи, восставшие против (хотя также с попустительства) разгула аристократии, и это более чем намек на охлократию. На протяжении долгих лет войны «Песнь Льда и Пламени» отслеживает крах Вестероса от государства, объединенного справедливым королем, до беспредела воюющих фракций и постоянно меняющихся альянсов, одни из которых сосредоточены вокруг личности, другие – вокруг политических убеждений и массовых движений. Следующим шагом, с этой точки зрения, будет возвращение к справедливой монархии или, возможно, к более жесткой диктатуре, в зависимости от того, кто в конце концов победит в войне и займет доминирующую позицию.