Кэролайн Ларрингтон - Средневековый мир «Игры престолов»

Даже в далеком Браавосе Арье снятся «волчьи сны», в которых она вселяется в тело Нимерии; таким образом она обнаруживает тело Кейтилин, брошенное в Трезубец, и вытаскивает его (БМ, Арья XII).

Способности варгов проистекают из сверхъестественной связи между че ловеком и волком. Само слово пришло, через Дж. Р. Р. Толкина, из древнескандинавского «vargr», что означает «волк» и «преступник», связанного с древнеанглийским «wearh» («беззаконник»). Варги Толкина были чудовищными волками, на которых ездили верхом орки. Этот образ был заимствован из норвежской мифологии: в скандинавской поэзии волк может быть метафорически описан как «конь женщины-тролля». Волки считались крайне враждебными для людей существами, живущими закрытыми группами вдали от людей и охотящимися на скот и на мертвые тела на поле боя. И в норвежском, и в староанглийском языке волки принадлежат (как вороны и орлы) к зверям войны, животным, которые предвидят начало резни. Облизываясь в предвкушении, волки стаями бегут к месту сражения, чтобы попировать. Эффективным и храбрым боевым командиром в норвежской традиции считается «тот, кто кормит волков завтраком» – тот, кто способен оставить после себя множество трупов врагов на радость зверям.

Изгнание было распространенным наказанием в обществах раннего Средневековья; виновного прогоняли прочь из людских поселений и грозили убить, если его увидят вновь. Такое наказание было менее радикально, чем казнь или пытки, так как оно позволяло человеку задуматься о своих преступлениях и при этом оставляло надежду однажды быть принятым обратно в общество, после того как он осознает свои прошлые ошибки и раскается. Изгнание было опасным и очень некомфортным, особенно в Исландии, где преступников изгоняли в пустынный центр острова или на безлюдные острова у его берегов. Найти пищу было трудно; кража овец у фермеров была одним из способов выживания, но это неизбежно приводило к конфликту с местным населением. Хотя в Исландии никогда не было настоящих волков, преступники считались метафорическими волками, охотящимися на овец законопослушных людей, и нетрудно понять, как в обоих языках образовалась связь между волками и нечестивыми людьми. Староанглийские изгои, как правило, направлялись на болота и топи, где, подобно болотным жителям Перешейка, они могли скрываться от тех, кто мог их преследовать.

Норвежский фольклор также включал представление о возможности смены внешнего вида и трансформации в животных. Как и у Старков, способность овладеть волчьим духом обычно являлась свойством одной семьи; дед исландского поэта и бойца Эгиля Скаллагримссона звался Квельдульфом (Вечерним Волком). Сага о его внуке говорит, что Квельдульф не принимал обличье волка; он просто становился все более раздражительным и нелюдимым по мере того, как день подходил к концу. Сын Квельдульфа Грим иногда мог быть одержим волчьей яростью; в одном из таких нападений он почти убивает своего собственного сына. В других сагах духи мужчин появляются в снах в обличье волка или других животных, а в «Саге о Вёлсунгах» тринадцатого века герои Сигмунд и его сын Синфьотли – преступники, живущие в лесу, – видят хижину, где двое мужчин спят, а на стенах висят волчьи шкуры. Отец и сын надели шкуры и стали полуволками, оборотнями по сути, убивая животных и людей. Наконец они оборачиваются друг против друга и сходятся в поединке, в котором Сигмунд убивает Синфьотли, прокусив ему горло. К счастью, пара горностаев, которые также бьются друг с другом до смерти, показывают Сигмунду, как использовать чудодейственные листы, которые оживляют мертвых, и он возвращает своего сына к жизни. Они могут снимать с себя волчьи шкуры только в определенные дни каждого месяца и поэтому выжидают оставшееся время, а затем вылезают из шкур и сжигают их, чтобы они не могли причинить вред кому-либо еще.

Сигмунд и Синфьотли становятся волками, когда надевают волчьи шкуры. Они понимают волчий вой друг друга, но отчасти сохраняют человеческое сознание. В то же время они дают волю волчьим инстинктам – начинают рыскать по лесу и убивать людей. Поскольку они прячутся в лесу, принадлежащем их врагу, убийство его людей становится для них таким же приятным, как и для волка. Сигмунд, несомненно, испытывает вполне человеческое горе и угрызения совести, когда убивает своего сына. В других средневековых историях про оборотней, например из Бретани и Англии, оборотень может снова превратиться в человека, если найдет свою одежду. В обличье волка он думает и действует как волк; в обличье человека он считает свою двойственную природу проклятием. В одном из рассказов жена оборотня приходит в ужас, когда узнает о тайне своего мужа; она крадет его одежду, обрекая его навсегда оставаться в обличье волка. Несчастному удается убедить короля привести его на суд как домашнее животное. Там он ведет себя спокойно, пока не выходит его жена со своим новым любовником; он в ярости прыгает на нее и отрывает ей нос. Несмотря на то что суд утверждает, что волку нельзя доверять, мудрый король видит, что за этими действиями стоит предыстория. Под пыткой жена и любовник признают свое преступление и впоследствии оказываются надлежащим образом наказаны; волк получает свою одежду и наконец превращается в человека.