Коллектив авторов - Мейрхан Абдильдин - Өнегелі өмір. Вып. 22

Бір айдан артық уақыт өтті. Жәкеңнен хабар жоқ. Әке- шешеміз қысыла бастады. Бір күні: «Жив здоров, поступил в КазГУ» – деп жазылған телеграмма келді. Мәре-сәре болдық та қалдық. Енді Жәкеңнің жаңа өмірі, студенттік өмірі басталып кетті.

Я помню своего старшего брата Жаке с четырех лет. Это – где-то 1942-й год. Разница между нами – 5 лет. Помню также мальчика Ерсайына лет семи и бабушку – мать отца. А вот облик своей родной матери тех времен не помню. Отец же был на фронте. Жили мы на каком-то острове, образованном рекой Иртышем, и ее протокой. Вокруг – высокий, густой лес. Наша землянка была сложена из дерна, и на ее крышу можно было добраться без видимых усилий, без лестницы, даже такому маленькому мальчику, как я. Для света в землянке было оставлено одно окно, точнее проем без стекла. Поэтому наше жилье прозвали «дом-циклоп». Кругом было дико, первозданно. Процветали без всякого преувеличения мы – три мальчика. Нет никакой опеки, свобода, делай, что хочешь. Ощущение такое, какое бывает, наверное, у мальчи- ков индейцев.

Трудно было только с питанием. Я не помню, чтобы кто-то в доме звал нас кушать. Понятия завтрак, обед и ужин для нас были незнакомы. Тут нас спасал Жаке – герой моего детства. Он вставал ранним рассветом и собирался на рыбалку. Вставали и мы с Ерсайыном. Хоть мне и было всего четыре года, но я четко понимал, что мне никак нельзя отстать от брата, ибо в противном случае я был бы обречен на голод на целый день. Бежим на утренний клев. Жаке вдруг останавливается, кричит на меня, что-бы я оставался дома, не мешал им идти быстро. Ревя, я упрямо бегу за ними. Когда трава становится высокой, думая, что я заблужусь, гнев сменяется на милость, и Жаке разрешает мне идти с ними и сбавляет ход. Добираемся к протоке. Я счастлив. Старшие мальчики бросают свои самодельные удочки в воду. Я с заметным подхалимством, заискивая, копаю им дождевых червей. Как наловим первую партию рыбок, быстро чистим их, разводим костер, немножко посолим и начинаем есть. Эх, лучший в мире был завтрак! До сих пор не могу забыть. Где-то в обед купаемся в протоке. Старшие мальчики купаются самозабвенно. Я боюсь воды, сижу на корточках и жарюсь на солнце. Вдруг, брат хватает меня и бросает в неглубокое место протоки. Но там течение довольно быстрое, и оно сбивает меня с ног, перекатывает и уносит. Старшие мальчики, по-моему, злодеи, хохочут, очень довольны и в какое-то мгновенье меня, бедствующего, вылавливают и опу- скают опять на землю. Накупавшись, мы чистим оставшийся улов и приносим его бабушке. Она нам жарит эту рыбу на сковороде, добавляя немного сливочного масла, ибо у нее была одна корова – все наше богатство. Бедная, бедная моя бабушка! Она рыбу не кушает, полагая, что рыба – водяной червь. Откуда пошло в наших краях такое глупое поверье не знаю. Даже во время страшного голода в начале 30-х годов наши сородичи умирали от голода, как мухи, хотя Иртыш и ее протока были забиты рыбой. Одним словом – темнота. Мы же, три мальчика, почти беспризорные, представьте, кормили сами себя. Бывали дни, когда мы собирали черемуху, дикий лук, ставили петли на зайцев. Поздним летом собирали ежевику, осенью – боярку, в общем, рыскали по всему острову в поисках пищи.

После половодья вокруг нашей «избушки-циклопа» оставалась вода в многочисленных, не очень-то глубоких ямах. Происхождение этих ям мне неясно. Но в них бывало полно рыбы. Особенно было много щучек. Мы поднимали ил, вода становилась мутной, и бедные щучки высовывали из воды головы: тут хватай их руками и бросай на край ямы. Однажды в одной из таких ям появилась довольно-таки большая щука. Мы быстро сообразили, что она на один глаз слепая. Приступили к ее ловле. Подбирались тихо-тихо, вкрадчиво к ней со стороны слепого глаза и пытались её хватать руками. Но она, бестия ускользала из наших мальчишеских рук, как торпеда. Так возились несколько дней, пока в один прекрасный день не обнаружили, что наша слепая щука исчезла. Вероятно, ее обнаружили сенокосцы и выловили.

Как-то зимой Жаке попросился у матери сходить в лес и проверить свою петлю, поставленную на зайца. Мать сразу же стала его ругать: «Пустоголовый, в твою петлю даже слепой заяц не попадет, понимаешь ли ты это? Лучше коров сгоняй на водопой, хоть польза будет, пойдешь после этого». Так и не пустила. После выполнения маминого поручения, он побежал во весь дух в лес проверить петлю. Какое было его удивление, когда большая серая собака расчленяла красную лисицу, угодившую в его петлю. Хотя на самом деле это был серый волк, а не собака, Жаке поднимает с земли палку и с криком бросает в нее. Она, нехотя, отбежала от жертвы, а Жаке свою добычу, замечательно-красивую лисицу, принес домой и с досадой стал упрекать мать. Она молчит, мы, дети, удивлены, Жаке – настоящий герой, охотник. Бабушка дала свою оценку такой непростой добыче; стала ругать свою невестку и хвалит внука. Что ни говори – наша бабушка была всем бабушкам бабушка! Необыкновенно добрая к нам, исполнявшая все наши просьбы, всегда была на нашей стороне, просто необыкно- венная бабушка!